Читать «Страхослов (сборник)» онлайн - страница 6

У окна стояло кресло. Я забрался туда и выглянул наружу. Внизу простиралась лужайка, высилась стена, виднелось несколько деревьев – одно было настолько старым, что ему требовались подпорки, и только благодаря им дерево не падало. За клумбами пологий склон спускался к реке, стремительно несшей свои темные воды. К кромке берега вели каменные ступени. Я знал, что эта река – Темза, хоть в здешних местах ее называли иначе. Темза – древнее имя, нездешнее, полное скрытой угрозы и тайн. На лужайке поблескивало что-то голубое. Мне даже не нужно было присматриваться, чтобы понять: это маленькая голубая машинка затаилась в траве. В конце концов, она все-таки была Мелочью.

Только тогда мне впервые стало не по себе. Я вошел в незнакомый дом без приглашения, а значит, стал правонарушителем. Да и сам дом пугал меня – такой красивый и такой пустой. Всегда можно понять, что в доме никто не живет, – как можно понять, что человек умер, а не спит или притворяется мертвым. Правда, тогда я еще не видел мертвых, но все равно знал, что так и есть. И в этом старом доме никто не жил. Мне исполнилось всего шесть лет, но я это понимал. Никто не спал на этих кроватях, все ящички комода были пусты. И все же здесь было тепло и царила безупречная чистота, в вазе стояли цветы и повсюду горели лампочки.

Вернувшись к лестнице, я спустился на второй этаж, но там было так же пусто, как и на третьем. Две спальни – в одной стояла большая двуспальная кровать и протянулось во всю стену огромное окно с частым переплетом. Ванная комната – с такой огромной ванной, что в ней можно было утонуть. Никакой одежды в платяном шкафу, ни следа пыли на потертых коврах или старой темной мебели. На одной из стен висела картина – портрет какой-то женщины в длинном платье. У женщины были темные волнистые волосы, как у моей мамы, но лицо оставалось в тени и было словно размыто, потому я так и не понял, кто же был изображен на этом полотне.

Но почему-то картина мне не понравилась. Как и портрет в коридоре – темный портрет, на котором был изображен кто-то старый, но и эта картина тоже была какой-то размытой, безликой, словно чья-то огромная рука стерла ее. Может быть, так и происходит, когда кто-то умирает: лицо на его портрете исчезает, как исчезает имя на могильной плите. Я задумался, исчезнет ли так же и лицо моей матери, сотрется ли из моей памяти? Наверное, со временем так и случится, подумал тогда я.

Краем глаза я заметил, как что-то подергивается влево-вправо. Тут было много Мелочей, и от этого мне тоже становилось не по себе. Мелочь издала негромкий звук, немного напоминавший тихий смех. Словно она знала, что испугала меня. Я спустился на первый этаж и открыл дверь в гостиную. Тут тоже царило запустение. Огромный пустой камин, обшитые дубом стены, пол, похожий на палубу пиратского корабля, шаткий, неровный. За гостиной обнаружилась столовая с длинным дубовым столом и множеством стульев. За ней – кухня с буфетом, где на полках стояла очаровательная фарфоровая посуда, голубая с белым. Тут тоже висели портреты мужчин и женщин в старомодной одежде, но ни на одной картине не сохранилось изображение лица – только размытые, смазанные пятна на его месте. Стекло кухонной двери украшал витраж с изображением двух крылатых херувимов. Я вспомнил, как дедушка говорил, мол, моя мама сейчас с ангелами. Но даже ангелы здесь были безлики, их кудри обрамляли пустоту.