Читать «Русские фамилии» онлайн - страница 340

Итак, рассмотренная антропонимическая модель ничем не отличается от западноевропейской, Пожалуй, некоторое отличие от западноевропейской модели представляло собой отчество — оно встречается весьма часто (даже в таких неожиданных случаях, как Иисус Сирахович вместо Иисус сын Сираха, Евсевий Панфилич вместо Евсевий Памфил; в былинах — Давыд Евсеевич вместо Давид сын Иессея), но в принципе, в отличие от современной ситуации, первоначально не было обязательным и имело, так сказать, эмфатический характер. Отсюда его весьма разнообразные (нестандартные) формы, ср. Брячислав сын Изяславль внук Володимерь (1021); Вышата сын Остромирь (1064); Изяслав Ярославль (1055); Михал Тольбекович (1074); Сновид Изечевич (1097); Юрий Володимерич Мономаш (1138); Андрей Боголюбский Юрьев сын Долгоруково (1157); Невежа Зыков сын Обобурова (1500); Иван Обляз Васильев сын Вельяминовича (1527); Руда, поп Борисоглебский, Лошаков внук (1343); Есип Федоров внук Малово (1471); Олег Настасьич (1187); Димитрий сын Марфин (1471); Сенка Гридин сын Натальин (1495); Кот Давыдов сын Дарьевского (1516) и т. д. (Тупиков Н. М. Указ. соч., с. 78—81, 324, 340, приведены примеры далеко не всех моделей отчеств). Вообще, отчество у русских относилось не столько к антропонимической модели, сколько к тому, что мы сейчас относим к «паспортным данным», Использование отчества вне документа регулировалось социальным фактором, т. е. высшие слои общества, вероятно, имели отчества и в устной речи (имя высокого лица как бы само по себе было официально), низшие — не имели; впоследствии эта дифференциация сказалась в различии отчеств на ‑вич («писаться съ вичемъ») и на ‑ов (см. послесловие). В наибольшей степени древнерусское отчество напоминает древнескандинавское, с которым оно, вполне вероятно, связано и генетическими отношениями. Двумя другими «паспортными данными», часто встречающимися в документах и повлиявшими в дальнейшем на становление русской фамилии, являлись locus personae (указание на место рождения или проживания) и профессия: так, кн. И. Ю. Патрикеев упоминает в своей духовной грамоте (ок. 1499): «Якуша моръдвина Тимофеева сына Пятина, Иванца да Оксенца Ивановых детей Можаина, Бориска мелника Ивашкова сына, Пашка Гридина сына мелникова, Гридку Колена садовника Гридина сына, Иванца Чижа Лукина сына псарева» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М.—Л., 1950, с. 345—347). Эти «паспортные данные» следует отличать от имен и прозвищ, образованных от названий занятия или места происхождения или жительства, типа Гончар, Дегтярь, Дудолад, Кожемяка, Коновал, Мукосев, Рыбник, Шваль, Ярыга; Белевец, Казанец, Курчанин, Москвитин, Ржевитин (Селищев А. М. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ. — Уч. зап. МГУ, вып. 128, М., 1948, с. 139), поскольку, скажем, человек по прозвищу Гончар мог не быть гончаром по профессии, и, наоборот, человек, «паспортизованный» как мельник, мог не иметь прозвища Мельник. Строгой границы между «паспортными данными» и прозвищами, по-видимому, не было, и первые легко могли преобразовываться во вторые: Пятой Муромец (1607); Второй Кубанец (1625); Шумило Швец (1609) (Тупиков Н. М. Указ. соч., с. 74). К числу таких «паспортных данных» иногда относят еще указания на национальность, место рождения индивидуума, на национальность и род занятий отца, на род занятий матери, для духовных особ — на наименование церкви (Никонов В. А. До фамилий. — В кн.: Антропонимика. М., 1970, с. 85, примеры — с. 86, 87). К этому можно еще добавить указание на титул индивидуума и на титул его отца: князь Олексей, княж Васильев сын Приимков Ростовской; князь Димитрей княж Петров сын Лопата Пожарской (Боярская книга 1627 г. М., 1986, с. 68, 69), а также на служебную или личную принадлежность индивидуума какому-либо лицу: Козел Гридин сын Чюдинов человек Окинфова, княж Борисовы Васильевича дети боярские Дмитрей Рожнов и его братья Крюк и Остафей (Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI веков, ч. I. М., 1951, с. 17, 213).