Читать «Без обратного адреса» онлайн - страница 212

– Давид, ты Томаса не видел?

– А что, его нет?

– В доме нет. Я к нему захожу, а постель пустая.

Давид стал спросонья думать, где мог находиться Томас. Хорошо бы выпить кофе покрепче, но на это не было времени.

– Не беспокойся. У мальчика стресс, он первый раз был на похоронах.

– Вот я и хотела с ним поговорить, а его нет. У Эстебана никто не подходит к телефону.

– Наверное, Томас там.

– Я сейчас зайду к соседям, спрошу, не видели ли они его. А ты тоже, пожалуйста, поищи его.

Анхела, взвинченная, быстро пошла к выходу. Давид окликнул ее, она обернулась. Тогда он произнес медленно и четко:

– Анхела, не волнуйся. Мы найдем его.

Она слабо улыбнулась и ушла. Давид быстро оделся. Искать Томаса следовало прежде всего у Эстебана, может, удастся и поговорить с ним. Но сначала Томас.

Давид искал мальчика повсюду. Обогнул площадь, заглянул в продуктовую лавку, посмотрел на улочках вокруг «Эра Уменеха» и наконец зашел в саму таверну, с опозданием сообразив, что маленькие мальчики не имеют обыкновения пить кофе в гордом одиночестве, когда им хочется побыть наедине с собой. Дети мыслят иначе, чем взрослые. Например, уставший ребенок не станет стоять, а сядет на пол, не боясь в отличие от взрослого испачкать себе штаны. Давид сосредоточился на том, чтобы думать как десятилетний мальчик, и мгновенно понял, где Томас.

Он направился в рощу, к подаренному Анхелой лесному домику. Не без труда поднявшись по ступеням, втиснулся внутрь, поджав длинные ноги. В противоположном углу домика Томас читал «Бесконечную историю». Давид тихо пододвинулся к нему. Мальчик поднял заплаканное лицо и грустно посмотрел на него.

– Томас, мама волнуется, все тебя ищут. Надо вернуться домой.

– Не пойду я домой, – ответил тот незнакомым, каким-то взрослым тоном.

Давид подумал, что теперь, когда Томас открыл для себя, что смертны даже близкие и любимые люди, а сама жизнь непрочна, и тон у него другой.

– Почему не пойдешь?

– Мама не должна видеть, как я плачу.

– Плакать не стыдно. Все плачут, когда есть от чего.

– И отчего люди плачут?

– О, много есть такого… – протянул Давид, думая, что на самом деле не многое, а лишь одно заставляет людей плакать – боль. Физическая и душевная.

– А мама, когда плачет, запирается в комнате, чтобы ее никто не видел.

– Это от доброты и деликатности, она не хочет огорчать тебя.

– А я не хочу огорчать ее. Вот и ушел.

Давид давно уже не был так растроган. Чистая душа. Он насмерть испугал мать и заставил всех бегать по поселку, и все же причина его поступка была благородной. Томас чувствовал как взрослый, но без опыта взрослого человека поступил как неразумное дитя. Давид хотел объяснить ему, что родители и дети не равноправны в выражении чувств, но сдержался. Мальчик и сам это поймет, взрослея. Томасу предстоит пройти это с собственными детьми. Не надо вмешиваться. В каком возрасте человек теряет наивность, которую Давид сейчас видел в глазах мальчика? Он этого не знал, но каким же утешением было видеть эту чистоту, каким прекрасным даром человеку представилась ему она, пока не уничтоженная цинизмом и жесткой конкуренцией.