Читать «Рассказы о Маплах» онлайн - страница 16

— Спросите у медсестры. Обычно перед такими серьезными операциями пускают только близких родственников. Думаю, с вами уже все. — Он имел в виду проколы. У Ричарда осталась маленькая ранка. Интерн обмотал ему руку ярко-оранжевым липким бинтом, такими пользуются только в больницах. Упаковка — их специализация, подумал Ричард. Они упаковывают человеческие останки для окончательной отправки. Шестнадцать кукольных подушек, одинаково темных и аккуратных, и все для одного открытого сердца; стоило ему представить такое, и жажда порядка сошла на нет.

Он опустил рукав и сполз с кушетки. Еще не успел коснуться ногами пола, а уже понял, что на него уставились три пары глаз в ожидании скандала, полные опаски и вожделения. Он встал, посмотрел на них сверху вниз и запрыгал на одной ноге, чтобы попасть другой ногой в ботинок, потом попрыгал еще. Последовали движения, которые он еще помнил по урокам танцев в семилетнем возрасте, когда его каждую субботу возили за двенадцать миль, в Кларксберг. Поклон жене, улыбка для старика. Интерну он сказал:

— Всю жизнь люди ждут, что я грохнусь в обморок. Не знаете почему? А я все не грохаюсь.

Пиджак и пальто показались ему странноватыми, какими-то скользкими, легкими, но уже в конце коридора пространство вокруг приобрело привычные пропорции. Джоан шагала рядом с ним и смиренно молчала, как ни просились с ее языка вопросы. Они вышли через широкую стеклянную дверь. Сквозь дымку из последних сил пробивалось чахлое солнце. За их спинами, где-то наверху, лежал и грезил о своих песках накачанный снотворным король Аравии. На своей койке миссис Хенрисон принимала двойню — одинаковые пакеты с кровью. Ричард стиснул плечи жены и зашептал, уходя с ней в прочувственном объятии:

— Я тебя люблю. Люблю, люблю, люблю.

Роман, если попросту, — это непознанное, неиспробованное. Для Маплов было необычным ехать вместе в одиннадцать утра. Обыкновенно они оказывались вдвоем в машине только в темноте. Он видел уголком глаза овал ее лица. Она наблюдала за ним, готовая схватить руль, если он вдруг потеряет сознание. Он испытывал нежность к ней в матовом свете утра, а к самому себе — любопытство: как глубоко в его мозгу спрятана черная яма? Он не улавливал в себе изменений, но, с другой стороны, сознание сопротивляется самоанализу. Чего-то он определенно лишился; стал меньше себя прежнего на целую пинту. При этом земля, все ее сигналы, все дома, машины и кирпичи, все продолжало жить в давно заведенном ритме.

Проехав Бостон, он спросил:

— Где будем есть?

— А что, надо?

— Давай лучше поедим. Я угощу тебя ленчем. Представь, что ты моя секретарша.

— У меня действительно такое чувство, будто мы совершаем нечто недозволенное. Разве я что-то украла?

— Ты тоже? Что же мы украли?

— Понятия не имею. Может быть, утро? Думаешь, Ева сумеет их накормить?

Евой звали их няню, костлявую соседскую девчушку, грозившую, по расчетам Ричарда, ровно через год превратиться в красавицу, от которой захватит дух. В среднем няни держатся по три года: нанимаешь их десятиклассницами, провожаешь до поры цветения, а потом они доезжают до конечной остановки и исчезают из виду: кто поступает в колледж, кто выходит замуж. А поезд идет дальше, берет новых пассажиров и сам стареет и стареет…