Читать «Сотворение оперного спектакля» онлайн - страница 12

В «Бале-маскараде» есть проникновенные куски музыки, служащей драме, и в старой «Раймонде» много драматургического. Правда, эти куски можно решать и не заглядывая в глубь человеческой жизни, стремясь развлекать и услаждать даже в тех случаях, когда на сцене происходят грустные события. А можно постараться подчинить весь сложный механизм оперных средств пониманию идеи произведения. Это трудно, но необходимо. Мы видим, что выбор произведения для постановки — вопрос принципиальный и много определяющий.

Бывает у зрителей-слушателей своего рода ностальгия по спектаклям «просто красивым», свободным от проблем. Однако это всегда преходящее явление, болезнь до поры до времени. Настает момент, и бездумный спектакль начинает вызывать лишь досаду. Он устаревает.

Спектакли второго типа

В оперных спектаклях второго типа, тех, что я условно назвал познавательными, слушающий зритель также получает наслаждение. Должен получать его, иначе спектакль надо признать неудавшимся. Однако природа этого наслаждении иная, чем в спектаклях первого тина. Главный интерес здесь сосредоточивается на судьбе людей, судьбе народов, истории. Здесь не делается вывод, кто прав, кто виноват. Здесь не даются рецепты. Здесь из взаимопроникновения музыки и действия рождается новый самостоятельный образ, оперный образ, расшифровка которого есть творческая обязанность зрителя-слушателя. Процесс спектакля такого рода есть процесс творческого следования публики за сценической жизнью отдельных людей, общества в целом. В этом и заключен источник творческого удовлетворения и удовольствия слушающего зрителя в спектаклях второго типа.

Разумеется, этот творческий процесс идет подсознательно, хотя свои выводы иной раз (не всегда и не обязательно) зритель может и сформулировать.

Пример из оперы «Хованщина»

Вот князь Голицын в опере М. Мусоргского «Хованщина». Его сцена начинается вальяжной, спокойной и даже галантной музыкой. Она легка, беззаботна, в ней нет тревоги. Князь читает письмо царевны Софьи, любимцем которой он был. Слушать бы да наслаждаться этой музыкой… Но нет! Подозрительные мысли, сомнения, предчувствии, тревога… Все это нет-нет да и прерывает чтение письма. Оказывается, что основная спокойная музыкальная тема не выражает спокойствия и уверенности князя, это лишь кажущееся, напускное, показное спокойствие; сам же он раздираем подозрениями, предчувствиями, он нервничает, он не уверен. И Мусоргский заставляет слушающего зрителя многочисленными эмоциональными перерывами основной темы волноваться волнениями персонажа — князя Голицына, а не наслаждаться элегантной музыкой, которая оказывается лишь маской и притворством его истинного состояния.

Но если князь заботится о внешнем виде и престиже, стараясь надеть на себя маску вальяжности, то это выразится в его поведении, убранстве его жилища и т. д. Все это мы должны видеть. А какова же истинная судьба Голицына? Вскоре мы видим, что в атмосферу европейской изысканности, которую создает музыка, вливается неожиданное обстоятельство — князь пригласил гадалку (он еще и суеверен) и этим еще более обнаруживает свое смятение и неуверенность. От элегантно-показной музыки не остается и следа. В гадании мудрой раскольницы Марфы рождается трагическая тема истинной судьбы князя — трагедия! Ссылка, потеря власти, влияния, богатства. Эту трагическую судьбу мы слышим! А если бы не слышали, то по одним словам могли бы подумать, что в своих интересах Марфа обманула Голицына, припугнула его. Нет, мы слышим правду, которая подтвердится в скором же времени: мы увидим привязанного к позорному столбу князя, которого на простой телеге повезут в ссылку, и мы услышим в оркестре ту мрачную, трагическую музыку — тему его судьбы, которая уже звучала в гаданье Марфы.