Читать «Гибель "Эстонии"» онлайн - страница 95

Даггерти находился в Белом Доме, когда дежурный по связи сообщил, что поступил срочный факс гражданской связью из Таллина.

— Какая там подпись? — спросил Уинстон из офиса по связи с прессой, где он обычно встречался с курирующим шефом.

— Янар Лепп, — ответил дежурный.

— Сейчас буду, — бросил трубку Даггерти. «Хосе Бланко, — думал он, пересекая Потомак и поворачивая направо к Лэнгли. — Шеф только что интересовался им. Сегодня «Эстония» с грузом выходит в Стокгольм. Какое решение предложит наш загнанный в угол «Кондор»? И почему молчит Кохен?» Закрывшись в своем кабинете, он быстро расшифровал депешу Хосе. «Итак, «Кондор» предлагает радикальное решение. В завуалированной форме шеф тоже намекал на нечто подобное. Торпеда, мина, подводная лодка-робот — все это возможно. Но… все это, так сказать, воздействие извне. Без труда обнаруживается при расследовании. И далее размотать весь клубок источников и связей — дело техники для опытных специалистов. И вместо Гонконга, откуда героин отправлен, или Москвы, с благословения и с помощью чьих всесильных мудрецов он беспрепятственно движется к цели, следы приведут прямехонько в округ Колумбию». Вскоре поступила из посольства в Таллине шифровка от Кохена. В ней сообщалось о взрыве «фольксвагена» и о том, что Росс сам вышел на «Синоптика». «Ну и живучи этот русский и эта «Чита», второй раз дядюшку Сэма надувают! — одобрительно хмыкнул Даггерти. Достойных противников он уважал и никогда не недооценивал. — Понятно, на Билла Росс уповает, как на щит, за которым без осложнений доберется до парома. Что же, приводим в действие вариант «Четыре», открытие въездного люка. Сделает это «Кондор». Одним махом распрощаемся и с товаром и с непотопляемыми доселе эстонской легионершей и русским соглядатаем. А Билл и Лесли из любой ситуации вывернутся.»

Даггерти посмотрел через окно на тронутые позолотой листья деревьев. Обычно сентябрь в Вашингтоне месяц погожий и Уинстон любил его больше, чем любой другой месяц года. И по богатой зелено-желто-красной палитре, создаваемой природой в парках и на бульварах, и по устойчиво прозрачному, приятно-теплому воздуху, и по осторожно-испуганным рассветам и восторженно-щемящим закатам скучал он и слякотно-простуженной зимой, и пыльно-раскаленным летом. Долго-долго стоял он у окна и чувствовал, как где-то в глубине его сознания зарождаются сладкие и вместе величественные звуки романтической симфонии. Звуки эти ширились, захлестывали всю душу и непрошенные слезы появлялись на глазах. Где-то далеко и высоко над кронами деревьев высился силуэт чьей-то головы. Уинстон вглядывался в него сквозь слезы и постепенно силуэт становился узнаваемым, как узнаваемой становилась и музыка. Любимый дядя Лео дирижировал Филадельфийским симфоническим оркестром, созидая свое гениальное прочтение Пятой симфонии Бетховена. Ее сменяют разрывающие грудь мукой любви тончайшие, нежнейшие, совершеннейшие романсы Чайковского. И вот вместо дяди Лео Уинни видит Мигеля. Его волнующий профиль тает, тает во внезапно нахлынувшем розовом мареве и Даггерти чувствует на щеке теплый луч заходящего солнца.