Читать «География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи» онлайн - страница 98

А вот и обычная таверна. В ней шесты лишь держат вывеску с портретом человека, в честь которого названо заведение. Это Уильям Броди (а если почтительно – «мастер Броди»), личность темноватая. Собственно, портрета здесь два, ибо существовали два мастера Броди. Днем – почтенный глава цеха краснодеревщиков, член городского совета. Ночью – столь же успешный и хитрый вор. Он делал восковые копии ключей своих клиентов, а затем обчищал их жилища. Грабежи ему нужны были отчасти для покрытия убытков (азартные игры и тайные любовницы), а отчасти – для удовольствия.

Никто в Эдинбурге XVIII века не подозревал, что за волной грабежей стоит этот добропорядочный мастер. Но появились неопровержимые улики – и Броди бежал. Он добрался до Голландии, но там его арестовали и выдали на родину. За свои преступления он попал на виселицу (по преданию, виселицу собственного изобретения).

Что ж, интересная история с мрачным и ироническим концом. Роберта Льюиса Стивенсона она вдохновила на создание повести «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Однако, быть может, она любопытна не только этим. Чем еще? Как минимум, эта история помогает объяснить, почему Эдинбург прозвали городом с «двумя лицами». Шотландцы противоречивы. С одной стороны, они склонны к пессимизму и рефлексии. Однажды я стал свидетелем такого разговора. По улице шла пара. Как раз распогодилось на здешний лад: время от времени выглядывало солнце, словно подшучивая над жителями.

– Славный денек, – сказал мужчина.

– Да, – согласилась спутница. – И мы еще за это заплатим.

По мнению шотландцев, добрые дела не остаются безнаказанными, а славные деньки имеют свою цену. С другой стороны, шотландцам присущ и скупой оптимизм – вера в то, что если захотеть, то все можно сделать. Ну или хотя бы улучшить. Чем еще объяснить, что в 1867 г. достопочтенные граждане Эдинбурга доверили будущее любимого города неопытному архитектору 22 лет от роду? А вспомним «Скотти» из сериала «Звездный путь». Он инженер, а значит, склонен к осторожности. «Дело дохлое, кэп», – говорит он, когда Кирк просит увеличить скорость «Энтерпрайза», выжав максимум возможного из подпространственного двигателя. Да, сделать это невозможно. Но потом он все же это делает. Очень по-шотландски.

Я возвращаюсь в гостиницу и направляюсь к мини-бару. Он находится в холле – симпатичной комнате с камином, старинными шотландскими безделушками и массивными кожаными креслами, навевающими мечты о часах блаженного ничегонеделания. Бар щедро уставлен вином, пивом и, конечно, скотчем. Пей вдосталь, но не забудь записать на бумаге, сколько выпил. Надо же, думаю я, наливая себе очередной стакан двенадцатилетнего «Макаллана», – какое доверие лучшим сторонам человеческой природы! Да здравствует мини-бар. Лишь к концу своего пребывания я замечаю, что на бар нацелены две скрытые камеры видеонаблюдения: доверяй, но проверяй. Чем не гений практичности?