Читать «География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи» онлайн - страница 97

Симпсон уточнил формулу, провел дополнительные эксперименты, и через считаные недели хлороформ стал использоваться хирургами и акушерами всей Европы. Некоторые клирики и даже некоторые врачи были недовольны: разве не сам Бог велел рожать детей в муках? Сказано ведь в Книге Бытия: «Мучительной Я сделаю беременность твою, в муках будешь рожать детей» (3: 16)…

Но когда сама королева Виктория дозволила использовать хлороформ во время рождения сына, принца Леопольда, дело было решено. Джеймса Симпсона перестали ругать. Он стал знаменитым.

Типичный шотландский гений: усилие, совершенное методично и дерзновенно в компанейской обстановке. Симпсон выказал готовность рискнуть во имя науки своей жизнью (не говоря уже о жизни друзей).

Я взбираюсь по лестнице дальше и замечаю стенд под названием «У истоков офтальмологии». Нет, это отложим на потом. Офтальмология, как и стоматология, – не та область, на истоки которой остро хочется взглянуть. Миную стенды «Сифилис» (вероятно, призванный завлечь публику) и «Паразиты»: мое внимание привлек дивный вид из окна. Вдали расстилаются холмы, в частности «Трон Артура» (потухший вулкан у окраины Эдинбурга). Я долго смотрю на них, размышляя о том, что пейзаж почти не изменился с тех пор, как лет триста назад на эти склоны глядел какой-нибудь студент-медик.

Я мысленно воображаю его: неухоженный, с горящими глазами и кипучей энергией. О чем он мечтал? О том, как спасет мир? Или как заработает на хлеб, доставит удовольствие матери? Наверное, понемножку того и другого.

Без сомнения, у него было много общего с молодым программистом из Кремниевой долины: стойкий оптимизм и несгибаемая вера в великую силу технологии, не говоря уж о желании изменить мир, улучшить его.

Впрочем, ему был чужд «кремниевый» культ инноваций и презрение к любой мало-мальски старой идее. Просвещенные шотландцы, и не только медики, ценили историю. Со всем почтением к Фукидиду я бы сказал, что они ее изобрели. Как минимум сделали читабельной. Они назвали этот жанр «гипотетической историей». В наши дни сюда относятся книги таких авторов, как Дэвид Маккалоу, да и любая историческая проза. Впрочем, для шотландцев история была не только увлекательной. Она была полезной. Шотландцы изучали прошлое, чтобы понять настоящее (и улучшить его!). Подобно древним грекам и древним китайцам, они знали: люди, которые не обладают глубоким чувством истории, обречены «всегда оставаться детьми в понимании» (как выразился Дэвид Юм). Гению нужен не только акселератор, но и зеркало заднего вида.

Я покидаю больницу и иду к ветреным улицам под сизым небом. Эдинбург – город небольшой, предназначенный для туфель, а не для машин. Прохожу мимо серых студенческих баров, чьи названия вполне подошли бы панк-группам 1980-х гг.: «Розовая олива», «Слепой поэт»… Еще несколько минут спустя мне попадается на глаза бар, зазывающий посмотреть танец у шеста. Да, шотландцы не святые и никогда ими не были. В местах, где расцветал гений, мораль всегда хромала. Почему? Наверное, таков побочный продукт терпимости.