Читать «Дневник из сейфа» онлайн - страница 11

— Стоп — отложил перо Ленц. — И быть может… осуждал самого фюрера?

— Никому! — вздернула она острый, отцовский подбородок. — Даже ему я не позволяю задевать в моем присутствии нашего…

— Не позволяете? — быстро переспросил толстяк. — Похвально, похвально… Иными словами, при вас господин Кляйвист воздерживается от высказываний о рейхсканцлере? — Абверовец прищурился. — Но, возможно, он откровеннее… с дневником?

Грета вздрогнула. Ей вдруг почудилось, что вопросы гостя, ее сбивчивые ответы — все это не имело для него никакого значения, что только с этой минуты начинается то, ради чего он здесь.

— Папа не ведет дневника, — помедлив, сказала она.

— Браво! Ваша осторожность делает вам честь, — улыбнулся Ленц. — Штандартенфюрер вправе рассчитывать на снисхождение, хотя бы потому, что воспитал такую дочь. — Но брови его тут же сдвинулись. — Учтите, если вы сейчас обманываете, то не только меня!

— Понимаете… папа никогда не показывает мне своих записей.

— Однако ж и вряд ли скрывает от вас, где их хранит, не правда ли?

Грета молчала. Лгать было бессмысленно. Он, конечно, заметил на музыкальном вечере, как отец попросил ее запереть дневник в сейф.

— Ну-ка, принесите, — потребовал гость.

— Я убеждена, — неуверенно сказала девушка, — там нет ничего предосудительного.

— Тем более. Это только послужит свидетельством в его пользу.

— Нет… пожалуйста… — боролась она с собой. — Если папа узнает…

— Выбирайте наконец! — вскочил абверовец, взор его пылал негодованием. — Отец или… — палец его подскочил кверху, указывая в потолок, — или фатерлянд!

Грета вытянулась.

…Вот он, час великого испытания духа. Кто я — сентиментальная гусыня или настоящая немка? Какое значение имеют родственные чувства, когда под угрозой родина! Речь идет о партайгеноссе Вернере фон Кляйвисте: наш он человек или нет? Я обязана помочь выявлению истины!… Обязана?…

— Нет! — крикнула она.

— Понимаю, — участливо поморгал толстяк, — понимаю, какая титаническая борьба происходит в вашей душе… — Но словно устыдившись минутной слабости, он сухо добавил: — Фюрер ждет от вас подвига!

…Подвиг! Как мечтала о нем Грета! Но о таком ли?… Вытащить на себе с поля боя раненого генерала. Или, окруженной русскими недочеловеками, бесстрашно подорвать себя гранатой, вознестись на Валгаллу с последней мыслью о фюрере и отце…

— Подвиг! — звенел в ее ушах голос абверовца.

…Вспомни, Грета, вспомни студенческие диспуты разве нет деяний еще более высоких, чем героическая гибель? Вспомни, как ты завидовала белокурым героиням приключенческих романов, проницательно разоблачавшим козни предателей! Вспомни, как восхищалась ты в кинозале худеньким «юнгфольковцем» , нашедшим в себе силы донести на родителей, которые подло усомнились в победе немецкого оружия! Вспомни, Грета, вспомни!

«Нет, нет, нет», — твердила она себе.

— Ну, хватит, — холодно отчеканил Ленц. — Это приказ. Выполняйте.

…Приказ?… Приказ! Разве я не солдат? Разве все мы — не солдаты?…

Грета уже не могла ни сомневаться, ни бороться. В ушах звенели какие-то стандартные фразы о долге, о фюрере. Как завороженная, она поднялась и пошла в кабинет отца.