Читать «Золотой гребень для русалки» онлайн - страница 62

— Тебе угасать, жене расцветать! — шепчет на ухо больному невидимый бес. — На ее алые щечки и белую грудь желающие найдутся. Медовая она у тебя, сладкая, на лебяжьих перинах выхолена, отборными лакомствами выкормлена, в приворотных травах купается, чародейным рушником утирается. Ты в ней души не чаешь, а она мимо глядит, молодым дружинникам улыбается. Нешто станет в терему сидеть да слезы по тебе лить?

«Вот бы забрать ее с собой, в вечно цветущий сад, обещанный христианским Богом, — думает князь. — Горе! Нету ныне такого обычая, чтобы жена мужа сопровождала в загробный мир! Старики сказывают, вожди диких племен были не дураки — не только коня, оружие и слуг с ними погребали, но и молодых красавиц. Чтобы услаждали они владык на том свете так же, как и на этом…»

Все это раскрылось перед волхвом ясно, зримо, как будто он легко читал мысли умирающего.

— Твоему мужу недолго осталось, — вымолвил он. — Готовься к тризне, княгиня Радмила.

— Это имя мать мне дала, а крестильное у меня другое. Ты настоящий волхв, раз угадал то, что только я знала. Скажи, как мне быть теперь?

Она заплакала, закрыла ладонями лицо. Пальцы тонкие, праздные, с розовыми ногтями, в золотых перстнях; запястья хрупкие, тонут в широких рукавах крестьянской рубахи. Княгиня из предосторожности оделась простой теремной девкой, закуталась в плат до бровей. А только у кого еще такие блестящие бровки над томными очами? Да и походку, стать горделивую не спрячешь ни под какой одеждой.

— Мужнин брат тебя, молодую вдовицу, в беде не оставит…

— Давно на меня глаз положил! — вскинулась она. — И ты про то знаешь? Боюсь его пуще волка лесного! Он на меня за русальные пляски взъелся, говорит, околдовала я его греховным беснованием, бесстыжей вертлявостью… — Она застыдилась, залилась жарким румянцем, и понизила голос: — А сам облизывается, будто кот, так и съел бы! Он ко мне не по-родственному льнет — в полюбовники набивается.

— Зачем же ты плясала?

— Обижаются наши боги, урожая уж второй год не дают. Голод по деревням, бунты. Надобно задобрить, дождя испросить, плодородия.

— Не княжеское занятие — русальство. Идольские игры не к лицу тебе. Как в собор после ходишь? Как исповедуешься?

Она насупилась, топнула ножкой в красном башмачке. Подумала бы, откуда у простой прислужницы такая обувка. Тем лапти за счастье.

— В нашем роду женщины всегда верховодили в русалиях, — шепнула она. — Церковь одно, а дедовские обычаи — другое.

— Предков чтить надо, — согласно кивнул волхв.

Он знал, не за этим вызвала его из лесного убежища красавица Радмила. Ждал, пока сама заведет разговор. Она ходила вокруг да около, краснела, бледнела.