Читать «Чудак-покойник, или Таинственный ящик» онлайн - страница 4

ДЮПРЕ. Как, ты вновь поступил на театр, после стольких неприятностей, препятствий, которые должны были бы отбить у тебя охоту?

СЕН-ФЕЛИКС. У меня отбить охоту? Нет, препятствия только усиливают наши страсти.

ДЮПРЕ. Но в последнюю мою поездку в Тулузу я определил тебя учителем в тамошний лицей.

СЕН-ФЕЛИКС. Да, я тебе был очень благодарен за это, но мне наскучила кафедра, и надоело надоедать моим ученикам! Театр - моя стихия; без него я, как рыба без воды; несмотря на то, что меня в нем всегда принимали очень сухо.

ОШИКАННЫЙ АКТЁР

Ошикан я везде и всеми,

На каждой захудалой сцене,

И Талии, и Мельпомене

Не дорог я!

Закидан фруктами гнилыми,

Презрен актрисами младыми,

И бит партнерами иными

Пребольно я!

Без средств, как раньше, так и ныне,

В карманах с дырами одними,

С одним костюмом в нафталине,

Надеюсь я!

Ведь грудь полна актерской силой,

И я клянусь, что до могилы,

Я не покину театр милый,

В нём жизнь моя!

- и, таким образом, в одно прекрасное утро, я не пошел в лицей, а вечером вышел на сцену.

ДЮПРЕ. Какая глупость!

СЕН-ФЕЛИКС. Я дебютировал в "Эдипе", но публика была ослеплена моим предшественником и не рассмотрела моих достоинств... короче, я был ошикан! Да, ошикан, и кем же? Моими учениками, которые хотели мне отомстить (как я узнал после)... и я, как настоящий Эдип, пострадал от неблагодарных детей. Чтоб опять выйти в люди, я оставил этот неблагодарный народ и отправился в другой город... снова хотел приняться за древних героев, и снова неудача: нашли, что моя физика недовольно благородна, что я не имею ни греческих глаз, ни римского носа. С тем же носом, я должен был уехать и из этого города. Наконец, я решился во что бы то ни стало искать счастье в столице... я явился в Париж и играл на бульварном театре в одной кровавой мелодраме...

ЭМИЛЬ. Позвольте... точно так... теперь я припоминаю... я вас видел в Париже на бульварном театре, не помню названия пьесы, но в этот вечер публика...

СЕН-ФЕЛИКС. Шикала?.. Это верно, был я!.. как вы злопамятны, молодой человек! В пятом акте, в самом сильном месте, весь театр разразился хохотом... наверху, на низу, направо, налево, подле меня - словом, везде; даже товарищи не могли удержаться от смеха... Твёрдость моя поколебалась, сердце упало, парик чуть не свалился... С тех пор мне уже более не давали серьёзных ролей. Когда я увидел, как легко смешить, я постиг моё настоящее назначение и пустился в комедию... но... увы!.. неумолимая публика!.. когда я плакал, она смеялась, когда я хотел её смешить, она поднимала меня на смех или зевала до слёз.

ЭМИЛЬ. Какой оригинал!

СЕН-ФЕЛИКС. Нечего делать, надо было проститься также и с Талией, как с Мельпоменой: голос оскорбленного самолюбия указал мне другую дорогу; классическая трагедия приучила меня к пению, и я пустился в оперу, но и тут я не слыхал другого аккомпанемента, кроме флейт предубеждённой публики.

ДЮПРЕ. Бедный Феликс!

СЕН-ФЕЛИКС. Да, признаюсь, мудрено было разбогатеть: после каждой неудачи антрепренеры не платили мне денег, я кругом задолжал и вышел в отставку. Но от судьбы не уйдёшь и не уедешь: здесь я встретил моего старого нантского режиссёра, который разъезжает по провинциям с походной труппой. Только что он увидел меня, как бросился мне на шею... его спектакль объявлен здесь, сегодня вечером должен идти, а первый бас лежит без голоса! Он в отчаянии, он может быть разорён... одно моё имя может спасти его...Я столичный актёр, положим, ошиканный, но ошиканный лучшим обществом; он просит меня выручить его из беды... он напечатал афишу, бесконечную, как моё терпение, и имя моё выставил вот этакими буквами... что прикажете делать? Я расчувствовался, и сегодня играю роль Якова в опере "Сумбурщица-жена".