Читать «В стране моего детства» онлайн - страница 88

Только однажды на уроке чтения мама оказалась не на высоте. Разбирали стихотворение, заданное на дом. Ученик, вызванный мамой, уверенно начал:

– Белка, клюнь на лбу морщины…

Мама не выдержала, засмеялась, а вслед за нею и мы, весь класс.

– Ваня! Ты неправильно читаешь. Надо: бел как лунь. Ты знаешь, что такое лунь?

– Нет.

– Это месяц, когда он только-только появляется на небе, он белый, серебристый. Вот и старик белый, седой…

Дома, когда мама, смеясь, рассказала отцу об эпизоде: «Белка клюнь на лбу морщины», отец тоже расхохотался, а потом, посерьезнев, выдал:

– А ведь ты, Анюта, неправильно растолковала детям слово «лунь». И совсем это не месяц, а птица из породы хищных.

– Какой ужас! Как же мне теперь быть?

– Войдешь и скажешь ученикам, что ты ошиблась.

Отец уже снова смеялся, видя непритворное огорчение мамы.

На следующий день на уроке чтения мама сказала:

– Дети! Слово «лунь», оказывается, имеет еще одно толкование. Лунь – это хищная птица, похожая на сову, чтобы вы это лучше запомнили, я принесла картинку.

И мама повесила на доску изображение совы.

– Не правда ли, серовато-белое оперение луня похоже на седину? Вот почему поэт и написал: бел как лунь.

Надо отметить, что мама хорошо вышла из затруднительного положения. Дав правильное толкование слова «лунь», она, тем не менее, сохранила право на собственное представление о нем. И это мамино представление мне больше нравилось, оно было поэтичнее. А серо-белая птица с круглыми глазами совсем не казалась похожей на седого старика.

В четвертом классе у нас была уже другая учительница – Надежда Петровна, маленькая, бледная, с квадратным лицом и тяжелым узлом волос на затылке. Этот тяжелый узел оттягивал ее голову назад, отчего ее лицо казалось надменным и злым. Мы не любили ее и боялись, так как за малейшую провинность она ставила к доске, а то и выгоняла из класса. Но однажды она поразила нас до онемения, может быть, потому и запомнилась. Рассказывая на уроке естествознания о строении полости рта, количестве зубов, она вдруг, каким-то неуловимым движением вынула изо рта свои зубы и протянула их классу, чтобы мы лучше их рассмотрели. Мы сидели, открыв рты, выпучив глаза, еще никогда нам не приходилось видеть, чтобы человек единым махом, запросто вынул изо рта свои зубы. Ведь мы не слыхивали еще никогда об искусственных зубах. Руки некоторых учеников (в том числе и я) непроизвольно потянулись к своим зубам пощупать, нельзя ли их выдернуть с такой же легкостью? Вот было смеху потом в учительской, когда Надежда Петровна рассказала, как она напугала своих учеников.

Для учебы в пятом классе родители отдали меня в коммерческое училище, но там мне очень не понравилось. Основной упор в преподавании был на изучении иностранных языков. Так, в первом классе коммерческого училища преподавались сразу два языка: французский и немецкий. К несчастью, я попала в училище в середине учебного года, и уроки иностранного языка превратились для меня в пытку. Вот в класс буквально как птичка влетает француженка и начинает что-то щебетать, класс более или менее дружно отвечает ей. Затем головка француженки вся в мелких кудряшках поворачивается ко мне, и француженка что-то непонятное спрашивает у меня. Я молчу. Вопрос повторяется уже более нетерпеливо. Снова молчание. Тогда учительница обращается с тем же вопросом уже ко всему классу. Класс хором отвечает, учительница довольно качает своими кудряшками и с укором смотрит на меня. Еще большей пыткой были для меня уроки немецкого языка, потому что вел их мужчина. В нем не было ничего устрашающего, наоборот, это был скорее приятный молодой человек с чуть подслеповатыми глазами. Но когда он садился за стол и, раскрыв журнал, окидывал класс взглядом, выбирая, кого бы вызвать, ученики втягивали головы в плечи и прятались за спины впереди сидевших. Мое же бедное сердечко начинало так биться, что готово было выпрыгнуть из груди.