Читать «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61» онлайн - страница 62

— А если снова родится сын? — смеялась довольная и счастливая Анечка.

— Будем рожать ещё! — твёрдо говорил Евгений Павлович.

Даже внуки все у него были мальчишки.

Анечке наконец-то было интересно и весело. Она была абсолютно счастлива, будучи замужем за стариком. Психологи могли бы накрутить вокруг этого факта множество ерунды различной степени гадостности. Но на самом деле всё значительно проще: человек счастлив. Стоит ли выяснять: почему?

Одно только иногда напрягало. Евгений Павлович уж очень сильно храпел. И если Анечка не засыпала первой или просыпалась — она уходила в другую комнату.

В ту ночь она уложила Сонечку и, увидав, что Евгений Павлович уснул под просмотр какого-то небезынтересного сериала, от которого они вместе фанатели и много обсуждали — муж всегда знал, о чём какая фраза, откуда, на что аллюзия, — Анечка чуть уменьшила громкость (если выключить — он проснётся, и может уже не заснуть до утра), и ушла спать в детскую — тем более Сонечка капризничала. У девочки была ветрянка. Расплачется — разбудит брата. И Сонечка действительно расплакалась. Анечка взяла девочку на руки и пошла с ней спать в гостиную. Только укачала — как из спальни раздался могучий храп, который как-то внезапно оборвался… И затем перешёл в тяжёлый лающий кашель. Вот тут Анечка даже рассердилась на обожаемого супруга. Столько лет у него хронический обструктивный бронхит и сердце далеко не в полном порядке, уже перенёс инфаркт, — а он всё курит, курит, курит! Ну вот и пусть кашляет, лишь бы Сонечку не разбудил!

Анечка плотно прикрыла двери гостиной. И уснула в обнимку с дочерью на диване.

А когда проснулась от, как ей показалось, слишком зловещей тишины… Хотя Сонечка смешно по детски сопела, как сопят все маленькие дети, когда кризис болезни миновал и снизошёл благодатный крепкий сон…

Дальше она не слишком хорошо помнит. Как одевала детей. Как сажала их в машину. Как разбудила соседа и с его помощью перетащила мужа в автомобиль. Как оказалась в приёмном покое ближайшей больницы.

Пришла в себя только когда вышла на дрожащих ногах из палаты. А в коридоре сидел её пятилетний сын, крепко прижимая к себе плачущую сестричку.

— Вы должны… попрощаться с папой.

— Папочка куда-то уезжает? — спросил перепуганный сынишка, стараясь быть мужественным.

— Да. Папа уже уехал. На небеса.

Забрать тело. Похороны. Как-то это всё прошло. Очень помогли старшие сыновья Евгения Павловича. Они переживали за Анечку и её детей. А вот жёны сыновей повели себя не лучшим образом, но, что называется, в лучших традициях. Напились на поминках и шипели. И чем больше напивались — тем больше шипели. Вряд ли они слишком сильно убивались по свёкру. Скорей всего, они убивались по роскошной даче на огромном участке в «блатном» ближайшем Подмосковье. Евгений Павлович жил там после смерти первой жены. Женившись на Анечке — изменил завещание. Теперь дача не делилась поровну между его старшими сыновьями, а целиком и полностью доставалась его законной вдове. Евгений Павлович, Анечка и двое их детей жили в основном в Анечкиной квартире. Лишь на лето отправляясь на дачу. Дача Анечке не очень нравилась. Потому что вся эта дача была чем-то вроде мемориала первой жены. Кругом были её фотографии. Афиши с её фотографиями. Её вещи, её театральные костюмы. Она понимала, что трогать это нельзя. Кощунственно. Как если бы бабушка умерла первой, а кто-то, вдруг полюбивший дедушку, взял бы, да и выбросил все бабушкины вещи. Поэтому Анечка ничего не говорила. И делать ничего не хотела. Её всё устраивало. Трёхкомнатная квартира — вполне достаточная территория для жизни четверых. А летом, когда детям нужен свежий воздух, Анечка и на веранде прекрасно себя чувствует. Тем более, что Евгений Павлович сильно храпит.