Читать «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61» онлайн - страница 61

После второго курса Анечка вышла замуж за мальчика с параллельного потока. Но очень быстро развелась. С мальчиком было очень скучно. Неинтересно и даже невесело. Не то что когда-то с дедушкой! Дедушка очень много всего знал и был непревзойдённым острословом. С дедушкой было очень надёжно. Ни о чём не надо было беспокоиться. А с мальчиком-мужем постоянно надо было о чём-то беспокоиться. Но от этого беспокойство не становилось ни интересней, ни веселей.

И долгое время Анечка жила одна. Одна получила диплом — одна же и отпраздновала. Выпила с портретами покойных дедушки и бабушки бутылку виски. В одно лицо. И даже позвонила маме. Трубку взяло имя-отчество и попросило в пьяном виде больше никогда не звонить. Да и в трезвом — разве по крайней необходимости. Если, например, оказалась в больнице. Не иначе.

У Анечки были, конечно же, подруги и приятельницы. Периодически она встречалась и с мужчинами. Но всё это было не то, не то и не то!

Так Анечка и не заметила, как дожила до тридцати лет. Ни в чём таком особенно не нуждаясь. Языки она знала неплохо. Не так, чтобы быть синхронистом. Но переводами зарабатывала неплохо. Имела и основную работу. И от регулярных случайных заработков не отказывалась.

Отметить тридцатилетие она поехала в Рим. Вот чтобы тридцать — и в Вечном Городе. Что-то такое в этом было. Ей казалось, что с нею случится что-то значительное. Именно на тридцатилетие, именно в Риме.

Она уже неделю была в Риме, но ничего значительного не происходило. Было многолюдно. Голуби. Архитектура. Многоязыкая толпа. Всё, как всегда в Риме. Но ничего значительного не происходило. Анечка была вовсе не глупая девочка и уже готова была зло посмеяться над собой. Дура! Рим существует чёртову вечность вовсе не для того, чтобы с какой-то совершенно незначительной Анечкой случилось что-то значительное! Но, не успев толком посмеяться над собой, Анечка горько разрыдалась, низко опустив голову.

Через минуту кто-то мягко взял её за подбородок и ласково сказал:

— Дура! Прекрати немедленно! Чтобы ни случилось, такой юной девочке не стоит из-за этого плакать. У тебя вся жизнь впереди!

— Я не юная девочка! — Прошипела Аня, отталкивая такую приятную, признаться, руку. — Мне уже тридцать лет!

— О, да! Это, разумеется, уже очень много.

Перед скамьёй на корточках сидел довольно немолодой мужчина, высокий, стройный, мускулистый. У него были умные-преумные глаза, приятные морщинки вокруг. Весь он был такой, похожий и на Бельмондо, и на Алена Делона и на Жана Марэ. И ещё на дедушку.

Он поднялся и протянул Анечке руку.

— Евгений Павлович Стеценко. И мне всего шестьдесят семь лет. Если вы не против, я готов показать вам интересный Рим. И выслушать все ваши горести. И мы вместе придумаем, что с ними делать.

Анечка была не против. Анечка была настолько за, что даже сама не поняла, куда делись все её острые когти и безжалостные зубы, выращенные и надрессированные за годы одиночества. Анечка снова почувствовала себя под защитой.

Это смешно и нелепо, но они поженились. Господин Стеценко был вдовцом. Дети его были старше Анечки. У него уже были внуки. Сыновья приняли поздний брак отца совершенно спокойно. Возможно, дочери бы не отнеслись с таким пацанским пониманием. Но у Евгения были только сыновья. И когда Анечка родила сына, Евгений Павлович настоял ещё и на рождении дочери.