Читать «Записки Анания Жмуркина» онлайн - страница 222

— Лухманов-то понравился мне. Он достойно держит себя в этом голубом сиянии. Да и стихи, лю-ли, его оригинальны. — Успенский прогудел что-то еще, но я не понял, так как меня отвлекли от него возбужденность гостей и суетливо-смущенная ходьба Нины Порфирьевны от одной группы гостей к другой, — она, как уловил я, собирала отзывы о стихах Игната и извинялась за его грубовато-непозволительные стихи и особенно за его дерзкий ответ Бердяеву.

Зинаида Николаевна вышла из-за стола и, плеснув ледяным светом голубых очей, скрылась за толпой мужчин. Не прошло и двух-трех минут, почти тут же после ухода хозяйки салона, появилась в белом накрахмаленном фартуке и кружевной наколке горничная и остановилась, отыскивая оживленным взглядом кого-то среди гостей. Увидав Нину Порфирьевну, она поспешно подошла к ней, сияя наплечниками фартука и белой наколкой. Она отвела сестру в сторонку и сообщила что-то. Нина Порфирьевна покраснела, потом побледнела, потом снова залилась румянцем и более густым, чем в первый раз, и слегка кивнула головой. Я понял, что богоискательница предложила через горничную Иваковской как можно скорее увести Игната и меня из ее салона, из общества муз и философов. Мое предчувствие не обмануло меня. Нина Порфирьевна выскользнула в коридор и, постояв там у зеркала, вернулась, — ее лицо было напудрено и выглядело спокойнее. Она поговорила с Опутом. Тот смотрел в сторону. Его темно-карие глаза, как у петуха, неподвижны и отливали металлическим блеском, — он думал, казалось, о другом, о чем-то своем, а не о том, что ему говорила Иваковская, — он слушал и не слушал ее.

— Идите. Ужасно получилось неприятно. Идите! — оборвал он сухо Иваковскую и, не глядя на нее, сунул ей руку и тут же повернулся к ней спиной.

Иваковская, изобразив на бледном лице веселое выражение, подошла ко мне, сказала:

— Нам, Ананий Андреевич, пора домой.

Я простился с Модестом Азарховичем Успенским. Сестрица поманила взглядом Игната Лухманова. Тот торопливо устремился к ней.

— Игнат Денисович, пора… Идемте одеваться.

Лухманов, переглянувшись со мной, зло улыбнулся. Он тоже, как и я, понял причину нашего быстрого ухода из салона Пирожковых. Мы вышли в прихожую, где стояли гости и курили, прошли к вешалке. На ней шинелей не оказалось, шапок не было на полке, среди шляп и цилиндров, бобровых шапок и студенческих фуражек. Среди штатской одежды — одна офицерская шинель.

— Мы повесили на этот крючок, — сказал Игнат и поглядел на Нину Порфирьевну. — Правда, наши шинели еще не проветрились от пороха и гари войны… с них еще не стерлись капли загрубевшей крови.

— А мое пальто? — спросила взволнованно Иваковская, стараясь своим голосом заглушить слова Игната Лухманова, чтобы их не слышали гости, толпившиеся в прихожей. — Ах, вот оно! — обрадовавшись, воскликнула она и стала его снимать с вешалки.