Читать «Труды по истории Москвы» онлайн - страница 440

Участие сербских мастеров в начальной стадии изыскания печатного мастерства в России, таким образом, представляется вероятным, и можно только пожалеть, что, отыскивая иноземные образцы для первых русских печатных изданий, наши исследователи забывают о Сербии и ищут их в иных странах, с которыми Россия имела сношения, но никогда не имела той глубокой общности языка и культуры, которые связывают ее с южнославянскими странами.

Уже в свое время В. Е. Румянцев отмечал, что на Московском печатном дворе даже в XVI в. употреблялись термины итальянского происхождения – факт чрезвычайно выразительный, так как в XVII в. появление этих терминов в Москве кажется запоздалым. Но по традиции итальянские термины в книгопечатном деле могли задержаться на Московском печатном дворе уже с начального периода русского книгопечатания. Поэтому непонятный термин «штанба», соответствующий итальянскому термину stampa (печать), и появился в послесловиях книг Московского печатного двора.

Конечно, это утверждение, что навыки нашего книгопечатания пришли с юга, из Сербии, а при ее посредстве из Италии (Венеции), не означает, что на начальном русском книгопечатании не сказались другие влияния, в том числе и немецкие. Однако нельзя не пожалеть о том, что, отыскивая различного рода влияния, оказанные на начальное русское книгопечатание, наши исследователи пропустили в первую очередь ту страну, где зародилось славянское кирилловское книгопечатание, то есть Польшу. До сих пор не приведены сравнения с многочисленными польскими изданиями, хотя в польских печатных книгах XVI в. мы можем и должны в первую очередь искать образцы тех печатных украшений, которые вошли в обиход начального русского книгопечатания.

Как известно, деятельность московских первопечатников Ивана Федорова и Петра Мстиславца продолжалась недолго. Но нельзя пройти мимо того знаменательного факта, что и Иван Федоров, и Петр Мстиславец с самого начала своей деятельности не были простыми техническими работниками, а состояли также своего рода и редакторами, и «справщиками» изданных ими книг.

Иван Федоров сам называл себя «Москвитином». Прозвание Федоров – это его отчество, так как простые люди в то время обычно не имели фамилии, а называли себя по отцу.

Петр Мстиславец, судя по его прозвищу, происходил из города Мстиславля на Смоленщине. Впоследствии свою деятельность он и сосредоточил в Белоруссии. Его издания стали выходить в Вильне (Вильнюсе), тогдашней столице Литовского великого княжества, где значительную часть населения составляли белорусы.

Очень скупо говорят о первопечатниках послесловия выпущенных книг. Но из последующего мы узнаем некоторые детали, относящиеся к жизни Ивана Федорова. Сам он себя называет дьяконом церкви Николы Гостунского в Кремле. Эта церковь была построена в XVI в. и оказалась своеобразным центром, вокруг которого группировался особый церковный причт. В ней происходил и Собор 1553 г., направленный против московских еретиков. Дьякон Гостунской церкви, таким образом, принимал какое—то участие в этом Соборе и тем самым связывал себя с московским духовенством, приближенным к митрополиту.