Читать «Труды по истории Москвы» онлайн - страница 313

Михаил Николаевич Тихомиров

И Романовы, и Годуновы, таким образом, имели совершенно одинаковые права на престол по московским понятиям. Практически же ни те, ни другие не были связаны кровным родством с Иваном Грозным и его сыновьями.

Однако после воцарения Романовых в официальных документах всячески подчеркивались права Романовых на престол, тогда как Бориса Годунова называли «похитителем» царского престола. Этот исторический подлог проходит красной нитью во всех сочинениях по истории смутного времени, написанных в царское время. К сожалению, этот подлог не опровергнут и в некоторых работах ученых нашего времени.

Понятно, что уничтожение Романовых при этих условиях казалось для Бориса Годунова предпосылкой прочности его власти. Это прекрасно понимали и сами Романовы, когда они в ссылке сетовали по поводу будущей участи их малолетних детей.

Появление Самозванца было на руку Романовым, вызывая надежду на уничтожение ненавистной династии Годуновых. Именно в сторону Романовых и других крупных боярских фамилий царь Борис и обратил свой гнев. Здесь сказалось старинное соревнование между боярскими родами, в силу которого и царь Борис в душе остался тем же самым боярином Годуновым, каким он был в годы царствования Ивана Васильевича Грозного.

Между тем успех Самозванца был гораздо выгоднее не для Романовых, а для Нагих, из рода которых происходила мать царевича Дмитрия. Существует предание, записанное уже в XVII веке, согласно которому царица Мария Нагая даже дала Самозванцу крест покойного мужа, как бы в подтверждение того, что Самозванец является настоящим сыном Грозного.

Хотя это предание записано сравнительно поздно, оно, тем не менее, имеет какое—то основание. Впоследствии Мария Нагая всенародно признала Дмитрия Самозванца своим сыном. Удивляться, что она могла согласиться с подлогом, в сущности, особенно не приходится, потому что при воцарении Самозванца она делалась вдовствующей царицей, тогда как при Годунове она должна была остаться на вечные времена в монастыре, хотя была еще сравнительно молодой и отнюдь не чужда была, по всем рассказам, мирской жизни.

Надо сказать, что Борис Годунов и сам обратил свое внимание на царицу Марию Нагую. Он ее допрашивал вместе со своей супругой царицей Марией Григорьевной. Царица была дочерью самого жестокого человека всей опричной братии, не кого иного, как Малюты Скуратова. Она и показала себя достойной Малютиной дочерью во время этого допроса. Царица была так обозлена, что готова была выжечь свечкой глаза матери убитого царевича. Но по—своему она была более права, чем сам царь, подозревая возможность интриги именно со стороны Нагих.

Здесь мы, собственно, и подходим к концу нашего повествования. Дальнейшее хорошо известно и многократно описано. Окончательный поворот в судьбе Самозванца произошел, как известно, под Кромами, где к нему присоединились царские воеводы, изменившие царю Борису.