Читать «Путешествие будет опасным» онлайн - страница 52

Душно. Разомлела от духоты и дремлет на соседней скамейке молодая черная няня. Задремал дряхлый паралитик в кресле на колесах. Из его перекошенного рта к коленям, покрытым пледом, тянется ниточка слюны.

Грегори достает платок и вытирает влажный лоб. Грегори уже больше семидесяти лет. Он задумчиво складывает платок на коленях, и руки его трясутся. На правой руке нет двух пальцев: оторвало осколком гранаты в Испании.

— Кризис двадцать девятого года вытряхнул кое-кого из Золотого Ряда, — продолжает Грегори.— Новые хозяева построили новые дома. Но старая слава Золотого Ряда не умерла. Сейчас здесь живут братья Рокфеллеры, банкиры с Уолл-стрита. Одним словом, это район преуспевающих людей, обладающих высокой привилегией указывать на конвертах знаменитый обратный адрес: «Нью-Йорк, почтовая зона 21»…

…Двадцать пять дней жары, а трава в парке зеленая, как в августе. Ребятишки играют на лужайке в бейсбол. Нет-нет да и подбежит один такой бейсболист к питьевой колонке, жмет изо всех сил кнопку, а воды-то нет: выключена. Экономят.

Да, Сэнтрал-парк поистине чудо Нью-Йорка. Я часто бываю здесь. Однажды я шел вот по этой дорожке и остановился, потрясенный. Сперва я не поверил своим глазам. На каменной плите дорожки были вырублены Серп и Молот.

Это было так неожиданно, что я невольно огляделся вокруг. Нет, это не Париж, не Рим, где Серп и Молот можно встретить нередко. Это Нью-Йорк. Вот дом, где живет Рокфеллер, вон верхушки небоскребов Рокфеллер-центра, вот черные «кадиллаки» у тротуара на 5-й авеню.

Над Серпом и Молотом белесое нью-йоркское небо. Над ними ветви могучего столетнего дуба. Золотые листья неслышно падают с дерева на Серп и Молот.

Кто вырубил на груди Нью-Йорка эту бессмертную эмблему? Когда? Долго я не мог найти ответа на эти вопросы. Сейчас я с надеждой смотрю на Грегори.

— Я знал этих людей, — говорит Грегори. — Это было в 1930 году. Мы работали тогда на строительстве вот этого дома, что стоит через улицу. В ночь с шестого на седьмое ноября мы собрались в парке, чтобы отметить тринадцатую годовщину русской революции. Мелом нарисовали на плите дорожки Серп и Молот. Над ними мы поклялись до конца своих дней быть верными Ленину…

Грегори не спеша набивает табаком свою трубку и задумывается. Наверное, он вспоминает ту далекую ночь, когда двое молодых каменщиков выбивали на плите Серп и Молот.

— Ребята работали до самой зари, — вспоминает Грегори. — Тюкнут раз молотком и минуту слушают: не идет ли полицейский? Еще раз тюкнут — и опять тишина… Утром засыпали Серп и Молот листьями… Каждый день приходили сюда. Как к святыне! Спешишь утром на работу — сюда завернешь на минутку. В обеденный перерыв — всей артелью здесь. С работы идешь — постоишь здесь, покуришь, подумаешь.

Весной начальство парка обнаружило крамолу. Велели своим рабочим плиту из дорожки вынуть. Разбить на мелкие куски. Заменить другой. Как будто так и сделали рабочие. Исчезли Серп и Молот. На самом же деле рабочие просто перевернули плиту и положили на то же место, только другой стороной. Через пятнадцать лет, когда пришло время чинить дорожку, рабочие снова повернули плиту Серпом и Молотом кверху. Властям пришлось смириться. В те дни во всех американских газетах были снимки: рейхстаг, а над ним победное знамя с Серпом и Молотом.