Читать «Итальянский художник» онлайн - страница 57

Я рисовал красным синопским мелом, как плотник шнуром отстёгивал на белой стене сетку разметки компиляции, залезал на стремянки с отвесом. Вызвал астролога. Тот вооружился  секстантом, нарисовал мне таблицы солнечного и лунного освещения на год.Увлечённо говорил о Гермесе Трисмегисте, вполовину уменьшил запас нашего продовольствия и имел при себе чернильницу, выделанную из небесного камня. Астролог имел успех у Азры. Она показала ему свою коллекцию дохлых птичек. Астролог уехал.

Азра некоторое время доканывала меня рассуждениями о влиянии Меркурия и Марса на скорость течения жизни, после чего я обрушил на её бедную голову основы каббалистической мистики, пифагорийской нумерологии и некромантии. На сон грядущий рассказал про источник под отвесной скалой в Сполето, недалеко от Нурсии, где собираются ведьмы, демоны и ночные тени. Рассказал про женщину-змею Пиченес, живущую в Хомини рядом с Анконой, которая во времена Морского Пентаполиса выжгла предместье огненными шарами. Также я рассказал легенду об Исиде и Осирисе. Азра стала смотреть на меня по-другому и с Меркурием больше ко мне не приставала. Она теперь играла в Исиду, ловила змей и ходила, по-фараонски обмотав голову сине-белыми полосатыми штанами ландскнехта, которые я намеревался использовать для вытирания кистей.

Я рисовал возвращение Одиссея на Итаку. Отдельную глухую залу в северном крыле отвёл под избиение женихов. Торжество кровавой мести привлекательно, но ему не следует отдавать всего себя. Весь дом был именно идеей дома, родного уюта. И я с удовольствием рисовал Лаэрта, Пенелопу, Телемаха, стада коз, горы, возы с корзинами винограда, виноградный жом, кур под ногами на мозаичном полу дворца и корабли в открытом море. Другие уже корабли, на которых не надо плыть. На которых плывут другие, чтобы вернуться, если повезёт, к себе.

Я шёл от светлого к тёмному, ляпался с красками, пытался соотнести линию и пятно, время от времени глядел на всё кверх ногами из-под коленок, чтобы проверить композицию. Красил тампонами, флейцами, мастихином, размазывал краску рукой, смачивал стенку водой — фыркал на неё мелкими брызгами, как это делают при глажке белья. Растирал краски. Нашёл неподалёку красную глину, процеживал её, высушивал, толок. Цвет такой хороший получался белёсый, тёплый. Мне снились всё время эти стены, горы Итаки, море.

— У тебя Пенелопа похожа на Ромину, — объявила мне Азра и ушла в дверной проём, растаяв в солнечном свете второго часа дня. Я пригляделся к Пенелопе. Это была Ромина.

Так началась ещё одна моя история. Но сейчас сразу я не смогу точно всё рассказать. И не хочу всё точно рассказывать. Придётся что-нибудь утаить, промолчать. И вообще, надо пройтись по полям вокруг моего дома.

Я всю жизнь скучаю по этим полям, как будто в них какая-то прелесть неземная. А кому они нужны, кроме меня? Слепни, зной и крик коршуна. Я обнял Лючию-Пикколли и ушёл гулять налегке. Солнце пекло, от земли веяло жаром, свет бил в глаза со всех сторон, лопались стручки мышиного гороха, и горячее марево клубилось плотными прозрачными струями. Зачем я пошёл? И забрёл далеко, дал кругаля, видел лису и какую-то птицу вроде дятла, так и не понял, раньше таких не было. Я совсем не думал о Ромине. Я шёл и шёл, на дороге лежали втоптанные овсяные колоски. Ветер обдувал потную рубашку, она высыхала и снова делалась мокрой. Поле, ромашки, снова я здесь, тысячелистник, зверобой, запах земли ‒ мысли сначала бежали в такт шагам, потом приняли своё собственное направление и унесли меня далеко. Я шёл уже третий час.