Читать «Итальянский художник» онлайн - страница 39

За восемнадцать лет в полной темноте, в железном коконе, подвешенном, как куколка бабочки, за такие восемнадцать лет вы узнаёте о себе почти всё. Вы знаете все закутки и потайные лазейки ваших мыслей, мечтаний и обид. Вы обдумали тысячи раз каждый ваш палец на руке или на ноге, каждый вздох. Мир подошёл к вам вплотную, мир заглянул в вашу душу и увидел пустую бездну. Не очень глубокую. С финтифлюшками. С глупостью. С умением смешивать краски и хорошо проводить линию. Но об этих годах бесполезно вспоминать. Лучше бы их забыть. Я потерял всё, чем когда-то дорожил. И всю оставшуюся жизнь мне приходится делать вид, что всё в порядке, что я могу смеяться и плакать. Я знаю, что многие считают меня человеком мрачным. Да хоть бы и так.

Вот вы жалуетесь, что солнце не светит, что вам темно жить. И тут, как раз, приходят добрые люди, говорят вам мудрости с добрым безразличием в глазах, что, мол, хочешь рассвета — просто ложись спать, когда проснешься, будет светить солнце, утро наступит само собой. А если я живу в пещере? Если вся моя жизнь — подвал не хуже анконского замка? Что тогда? Тогда мне говорят, что я сгущаю краски, что я не хочу замечать радостей жизни, что я скорпион, отравляющий сам себя своим же собственным ядом. Как мы видим, доброе пожелание лечь спать и обвинение в ядовитости разделяет ничтожно малый интервал мыслительного усилия. Я говорю: постойте, моя мрачная пещера черна, в ней страшно, но жить в ней лучше, чем погибнуть в банке сахарного сиропа ваших иллюзий счастья. Из сиропа нет выхода, а из пещеры — есть. Ты завидуешь и ревнуешь — говорят мне. Да, — отвечаю я, я вам завидую и ревную; я хочу любви, счастья, славы, денег, я хочу быть талантливым, хочу совершить подвиг и умереть, примирившись с господом богом. Да, говорю я, идиоты, вы правы. Вы правы, говорю я, ухожу в свою пещеру еще глубже и закрываю двери на засов. Потому что в моей ночной темноте есть звезды, а в сиропе – только дохлые мухи.

В итоге никакого чудесного спасения у меня не было. Не было побега, погони, переодеваний; не было разбивания кандалов камнем на морском побережье при свете луны, и роковые красавицы не укрывали меня от преследователей в шкафах с шелковым бельем. Просто волны расшатали несколько камней основания замка Муль. Во время шторма стену под водой проломило, волна ударила внутрь подвала, решётка сломалась. Я упал в воду и выплыл через дыру в стене. Вот и всё. Некоторое время в Анконе бытовала легенда про то, как рыбаки выловили сетями морского человека с белой кожей и бородой, заплетённой в косу. В тот день у рыбаков случился необыкновенно богатый улов, поэтому меня сочли счастливым даром моря и обошлись со мною чрезвычайно любезно. Я был накормлен ухой и, что интересно, отварным осьминогом. Мне подарили рыбацкие штаны, рубаху, куртку и красный колпак, а также дали на дорогу хлеба, вина и сушеной рыбы.

Я решил в тот же день покинуть окрестности Анконы. Если ничего другого не остается, то можно просто идти.

В полумиле от города мне встретилась незнакомая девочка лет пяти, может быть восьми, кто её разберет. Девочка была самого оборванного и независимого вида. С гармошкой под мышкой и красной лентой в черных волосах. Она прямо-таки остолбенела, увидев, что я приближаюсь к ней по дороге. Всё, — подумал я, — напугал ребенка, теперь ей будут сниться страшные сны. Девочка смотрела на меня, не отрываясь, с восторгом и восхищением. Час от часу не легче, — подумал я и обернулся, чтобы проверить, не стоит ли за моей спиной добрая фея с подарками или что-нибудь в таком роде. Феи не было, восторг предназначался мне. Девочка стала прыгать от радости. Она закричала: я знаю, ты мой папа! Мама про тебя рассказывала! Ты мой отец! Вот! Узнаёшь? — она подняла босую ногу. На большом пальце её чумазой ноги был надет мой перстень.