Любил я утром раньше всехзимой войти под крышу эту,когда еще ударный цехчуть освещен дежурным светом.Когда под тихой кровлей тойвсе, от пролета до пролета,спокойно дышит чистотойи ожиданием работы.В твоем углу, машинный зал,склонившись над тетрадкой в клетку,я безыскусно воспевалРоссии нашей пятилетку.Но вот, отряхивая снег,все нарастая постепенно,в платках и шапках в длинный цехвходила утренняя смена.Я резал и строгал металл,запомнив мастера уроки,и неотвязно повторялсвои предутренние строки.И многие из этих строкеще безвестного поэтапечатал старый «Огонек»средь информаций и портретов.Журнал был тоньше и бедней,но, путь страны припоминая,подшивку тех далеких днейя с гордой нежностью листаю.В те дни в заводской стороне,у проходной, вблизи столовой,встречаться муза стала мнев своей юнгштурмовке суровой.Она дышала горячои шла вперед без передышкис лопатой, взятой на плечо,и «Политграмотой» под мышкой.Она в решающей борьбе,о тонкостях заботясь мало,хрипела в радиотрубе,агитплакаты малевала.Рукою властнойпаренькаона манила за собою,и красный цвет ее платкастал с той поры моей судьбою.
