Читать «Лекарство от уныния» онлайн - страница 10
Ольга Леонидовна Рожнёва
И знаете, что я думаю? Господь послал не меня ей, а мне – её… Мне так тяжело и одиноко было, и она меня спасла. Не чужой человек рядом. Родной и близкий. У меня дочери никогда не было, материнские чувства, может, это слишком громко будет сказано – всё-таки я не растила её, встретила уже взрослой… Но – родная, это точно.
От автора
Эту историю мне рассказали Оксана и Вера Николаевна, и рассказ их помог мне и моей подруге в унынии, напомнил, что каждый день – дар Божий.
Имена героев этой истории настоящие, поэтому, если сможете, помяните в ваших молитвах о здравии хотя бы один раз Оксану и Веру. Храни Господь!
Санькина доля
В новую жизнь
Жёлтый тёплый песок грел босые ступни, мягкий, манкий, он мог соперничать с золотистыми россыпями лучших курортов мира, но в Прохоровке его достоинства ценила только чумазая малышня с соломенными, выгоревшими на солнце макушками.
Большая, шумно вздыхающая лошадка, несмотря на жару, ступала бодро, а колёса телеги хоть и утопали в жёлтом, но крутились бойко: невелика ноша – Санька да Лёнька. Девятнадцатилетний Лёнька правил не спеша, сочувственно посматривал на сестру, желая утешить, тянул тихонько:
Одиннадцатилетняя Санька, спрыгнув с телеги, шла рядом, часто оглядывалась на родной дом. Маленькая фигурка матери уже скрылась из виду, но навсегда осталась в памяти: мама Дуня кивает головой, а руки, большие, натруженные, с узловатыми шишками вен тянутся к губам, останавливают рвущиеся рыдания – не пугать дочу. Это потом она упадёт на железную кровать с подушками горкой и зарыдает горько, безутешно – уехала дочушка, кровинушка уехала…
А всё сумка, старая дерматиновая сумка, – да будь она неладна! Давно бы выкинуть, уничтожить, сжечь, нет же, хранила. Дохранилась… Оставайся теперь одна, как была одна всю жизнь! Да ладно, чего уж теперь… Лишь бы дочушке, Санечке, хорошо было!
Санька ехала в новую семью – к отцу, к родным братьям и сёстрам. А было их ни много ни мало – двенадцать человек! Сердце обмирало в предвкушении новой счастливой, весёлой и дружной жизни. По детской бестолковости не пожалела маму Дуню, обняла крепко, чмокнула в обе щёки, сама – вся там, в приключениях будущего. А мама – так она всегда мама, никуда не денется, будут в гости друг к другу ездить!
Брат с сестрой были очень похожи: светлые волосы, серые глаза жителей северных русских деревень. Толстая, тугая пшеничная коса, длинные чёрные ресницы Саньки, каждый взмах – как крылья бабочки, загорелые коленки длинных, не по-деревенски стройных ног – лет через пять-шесть обещали обернуться грозой для будущих женихов.
Лёнька заботливо накинул на голову сестры лёгкий платочек – чтобы не напекло жаркое июльское солнце. Родной брат… Когда-то, в такой же жаркий июль, он спас Саньку от страшной смерти: не успела родиться – чуть не похоронили.
Не сметь её трогать – она живая!
Татьяна умерла на третий день после родов, оставив сиротами четырех детей и крошечного младенца, дочь Александру, названную в честь отца. Шёл сорок четвёртый, от отца после краткого отпуска по ранению не было весточек. Потом пришёл синий конвертик с синими же, расползающимися чернилами: «Пал смертью храбрых, защищая Родину».
