Читать «Последний остров» онлайн - страница 188

Снег шел на удивление ровно и отвесно, как будто в неведомо далекой высоте в самую тихую минуту распороли брюхо уснувшему облаку, и снежинки опускались на землю. И если не подоспеет другое распахнутое облако, с минуты на минуту снегопад прекратится.

Военнопленные работали на лесоповале повзводно, но Михаил упрямо называл их бригадами. Сегодня он подъехал к месту работы одной из бригад, которая заканчивала вырубку отведенного ей квартала, проверить, что оставляют после себя рубщики. Придержал лошадь в подлеске на небольшом возвышении и присмотрелся к работе пленных. Сразу узнал бригаду Турка. Этот немец в отличие от других был черноволос, коренаст, а голову поверх пилотки заматывал каким-то длинным серым шарфом – получалось нечто похожее на грязную чалму. Вот Михаил и прозвал его Турком. У Турка в бригаде работали бывшие рядовые солдаты и в основном самого старшего возраста, а вот план они выполняли ежедневно раньше других. И к порядку на деляне относились с пониманием.

Со стороны посмотришь – вроде еле шевелятся. Вот один, потоптавшись у комля и оглядев вершину, несколькими ударами топора делает заруб с южной стороны, где крона дерева гуще. Тут же с другой стороны двое наклоняются и начинают спокойно работать поперечной пилой. И можно до сантиметра предсказать, куда упадет поверженное дерево.

Снегопад прекратился мгновенно. И почти следом появилось солнце. Только теперь в бригаде заметили, что совсем рядом, на взгорочке, замер белым изваянием всадник. Чего греха таить, любил Михаил вот такие неожиданные появления, удовольствие даже получал от своих фокусов. С военнопленными у него была своя тактика поведения. Он никогда не разговаривал с ними громко. И никогда до времени не появлялся в деляне. Подгадывал к концу вырубки, чтобы убедить себя и Ермакова – вся деловая древесина отгружена, обрезные сучья и валежник сожжены, подлесок не искалечен, просеки ухожены.

Сегодня ему почему-то хотелось придраться к работе военнопленных, найти непорядок даже в этой, в общем-то, образцовой бригаде. Однако безобразия какого-либо он не находил. Работа как работа. И от этого немножечко злился. Злился и оттого, что немцы ждут от него одобрения. Он же насквозь их видит. Но продолжал молчать, удерживая лошадь на одном месте, стараясь в то же время увидеть себя со стороны немцев. Форменная фуражка, перехваченный патронташем кожушок, за плечами ружье стволами вниз, в левой руке натянутый повод, в опущенной правой руке перехваченный в двух местах сыромятный кнут с коротким кнутовищем. Почему-то именно на этот кнут чаще всего и посматривали с опаской пленные.

– Эр коммт ви герюфен… – донеслось до Михаила негромкое, но приятное восклицание.

«Ишь ты, – ухмыльнулся он, – наверное, думают, я им табачку привез». Не трогаясь с места, по обыкновению чересчур спокойным голосом подозвал бригадира: