Читать «Тайна и кровь» онлайн - страница 14

— Будьте милым, привезите из Финляндии башмачки моей восьмилетней девочке.

Еще тише:

— Лайконен — наш. Это князь Чарвадзе. Помоги вам Господь!

На другой день я — у князя. Он обворожителен. Мне нравится его спокойный и уверенный тон. Меня он спрашивает:

— Ваша фамилия?

— Брыкин.

— Неправда!

Я молчу. Тогда он подходит к столу, выдвигает ящик и приносит мне две моих фотографии. Я говорю:

— Михаил Иванович Зверев.

Я сам удивляюсь, что существую, что на свете есть еще Михаил Иванович. В эту минуту Чарвадзе мне кажется особенно близким, почти родным, единственным человеком в мире, в присутствии которого я еще остаюсь прежним, подлинным, настоящим, а не поддельным, фальшивым, выдуманным лицом в маске, с так чуждо звучащим для меня именем «Брыкин».

Поздний вечер. Мы сидим вдвоем. Ночью я выеду. Под утро меня перетолкнет красный финн на тот берег.

— А этого финна — бойтесь! Это — ихний. Ни одного лишнего слова!

Наконец, часы бьют 12. Я встаю, мы прощаемся, я выхожу на двор, огибаю забор. В темноте я различаю лошадей. В последний раз оглядываюсь на огни дома.

Быстро мчат маленькие, крепкие, сытые кони. На пустынном небе неподвижно сверкает единственная звезда. Огненными стрелами взлетают и гаснут мысли. Но сердце спокойно. Будь, что будет!

Только по временам по телу пробегает дрожь. Должно быть, нервная.

Финн ударяет по лошадям. Бег усиливается. Мы подскакиваем на ухабе, и в тот же миг мой мозг прорезывает подлый и хищный оклик: «Стой!» Это я задремал, и у меня случилась слуховая галлюцинация. Позавчера так крикнул в воротах убитый Томашевский.

V. Испытание

— Ах!

Электричество потухло. — Зажигайте поскорей!

Даже в темноте я почувствовал, как Зверев вздрогнул.

— Сейчас зажгут! У меня это бывает часто.

Комната осветилась.

— Простите! Но я так привык к этим странным сигналам.

— А! я понимаю. Оцепленный район? Было?

— Не торопите! Все было… Да, так об этом… Ночь памятна. Конечно, это была только слуховая галлюцинация. Прошло — и все стало ясно. Яснела даль, яснела мысль.

Но кто же едет со мной? Кто он, который везет меня… куда?

Тогда я спросил:

— Кто вы?

И вдруг гибкое тело, улыбающееся лицо, легкий смех:

— Я — адъютант Рахии.

Боже мой! Рахия! Страшное имя! Я знал его. Кровожадный, ожесточенный, кем-то и чем-то навсегда озлобленный в этом мире, помесь дерзости и хищничества, Рахия! Это — его адъютант! С ним я еду. Сердце сжимает страх. Неслышно скрипят мои зубы. Вот кому я передан. Но сдержанность! «Брыкин», успокойся! Молчи, сердце! Владимир Владимирович, улыбнись!

Мелькают странные мысли, встают безумные сопоставления:

— У меня на козлах — Дзержинский.

— Не наш, так их.

Меня везут… Куда? Верить или не верить? Возница — адъютант Рахии — оборачивается ко мне:

— Ну, а вы кто?

Смеется.

— Ну, кто я. Известно: большевик!

Улыбается. О, эта улыбка! Как хорошо было бы сейчас в этой снеговой пустыне прикончить этого человека, и не будет ни следа, ни воспоминаний и даже угрызений совести. Михаил Иванович, вам это не в первый раз? Вы уже убили? В чем дело? Выньте револьвер! Но нет! Приказ, повиновение, дисциплина, назначение!