Читать «Тайна и кровь» онлайн - страница 13

— К кому?

— Нужно видеть Леонтьева.

— Вот приемная.

Странная комната! В ней — три окна, четыре двери, в ней нет ни стола, ни стула. Жду недолго. Сзади меня голос:

— Что угодно?

— Нужно видеть Леонтьева.

— Это — я.

Я поражен. Свирепое лицо, тяжелый, напряженный взгляд, на поясе — две револьверных кобуры. Я вручаю карточку. По его лицу пробегает мгновенная улыбка.

— Рекомендация хороша. Сейчас я позову товарища комиссара.

Он уходит. Через минуту он появляется из другой двери вместе с кожаным человеком.

— Мешкать нечего, — говорить комиссар. — Пойдемте!.. И я вижу, как меня выводят в левую, в третью дверь. Я прохожу мимо комнаты и чувствую, как из угла на мне внимательно, зорко и неподвижно остановился чей-то взгляд. Я поднимаю глаза и вижу какого-то морского офицера. Мы идем дальше.

— Вот здесь, — говорит Леонтьев. — Садитесь!..

Стены покрыты картами. На них то там, то здесь синий и красный карандаш обвели круги.

— Куда же вас направить? — задумчиво произносит комиссар. — Какие языки вы знаете?

Я отвечаю:

— Немецкий, французский…

И вдруг неожиданно для себя бросаю:

— И немного финский.

Комиссар — блондин. У него — светлые синие глаза. Я спохватываюсь:

— А вдруг он сам — финн?

Но комиссар обрадован.

— Это хорошо. Тогда вас нужно командировать в Финляндию. Жаль, что с вашим знанием языков приходится давать такое поручение, но раз вы понимаете по-фински…

И вот мне объясняют, что я должен делать.

— На раутском пункте вас перевезут в Финляндию. Кто — сейчас узнаете. Вы должны явиться к Лайконену, адрес — вот. Задание ваше пока несложное: вы должны связаться с организацией красных финнов, а для этого явитесь к нашему резиденту Никольсону. Как и когда — вам скажут потом. Все ли вам понятно?

— Все.

— Теперь вы должны пойти сняться и представить нам три фотографических карточки.

Леонтьев дает мне адрес фотографа и пропуск. Через час я снова — в той же комнате, обитой картами. И тут начинается торг. Мне дают 4000 финскими, одну тысячу думскими и одну тысячу фальшивых финских бумажек. Я решительно заявляю:

— Нет. Я хочу получить 10.000 финских. Притом настоящих.

Я произношу это слово «настоящих», и мгновенно мне вспоминается наставление Феофилакта Алексеевича. Так вот что значит «настоящая» валюта! Уступают не сразу. Комиссар старается сбыть фальшивые. Я упираюсь. Тогда он начинает навязывать думские. Но и думских я не беру. Наконец, я решительно заявляю:

— Когда речь идет об интересах рабоче-крестьянской власти, надо быть во всеоружии не только веры в ее дело, но и во все средства для достижения нашей цели. Я не верю ни в фальшивые финские, ни в думские. 10.000 в настоящей валюте!

И комиссар соглашается:

— 9.000 финских и одна — думская.

— Пусть!

Через минуту у меня — деньги и готовое удостоверение. В нем: «Всем представителям рабоче-крестьянской власти и ее учреждениям предписывается всесторонне и всемерно оказывать содействие служащему главного штаба, Владимиру Владимировичу Брыкину».

Я ухожу. Меня сопровождает Леонтьев. Мы проходим через соседнюю комнату, на меня опять пристально смотрят глаза таинственного морского офицера. Чрез четвертую боковую дверь мы попадаем в знакомую пустую комнату без мебели. Леонтьев наклоняется к моему уху.