Читать «Постумия» онлайн - страница 493

Дядя между тем подбирал с травы арбузные корки, чтобы не звать уборщицу. Потом разогнулся, вытер лицо носовым платком. Петренко грустно смотрел на него.

– Жизнь учит жестоко, чтобы навек усвоили, – продолжал Старик. – Что-то упустили в прошлом, не додумали. Теперь вот проходим по новой. Видно, мне уже не судьба этот урок дослушать.

– Геннадий Григорьевич, вы ещё меня переживёте! – Петренко потёр сердце под клетчатой рубашкой и смущённо улыбнулся.

– Глупости говоришь, тёзка! – оборвал его Старик. – Сейчас вот пойду в дом, прилягу.

– Может, врача вызвать? – встревожился дядя.

Я тоже встала, огляделась по сторонам. Знала, что медики дежурят здесь постоянно.

– Сам позову, если надо будет. У меня «тревожная кнопка» имеется, – проворчал Старик. – Из ума я ещё не выжил. Да доктор и так вечерком придёт проведать. Мне в следующем году восемьдесят, пора уже и есть знать. Никто из моих родственников столько не жил. А ведь я много раз мог перекинуться. Началось с трёхлетнего возраста. Моя мать родилась в мае, и ей ландыши подарили. А ведь они сильно ядовитые. Даже та вода, в которой стоят эти милые цветочки, представляет опасность. Я полез их нюхать, упал, разбил вазочку, порезался. И, как учили, отсосал кровь – вместе с соком. Гершель вытащил меня просто чудом. Не окажись рядом знающего фармацевта, всё бы тогда и кончилось. До сих пор помню, как вразнобой дёргалось сердце. А какие чудовища мерещились, когда начались глюки!..

– Да что вы! – испугался Петренко. – Никогда ведь не рассказывали. Вот что бывает в жизни!

– Не хотел тебе душу травить, – признался Старик. – Сразу своего Тарасика вспомнишь.

– Да, он кипяток на себя опрокинул. – Геннадий Иванович тяжело вздохнул. Плечи его резко поднялись и упали. – Сейчас бы уже взрослый был мужчина. – С малышнёй бывает. Глаз да глаз за ними нужен. Смотри, Марьяна, в оба. Дети ведь лезут везде, когда ходить начинают. Всё им попробовать нужно. Со стариками оставлять нельзя. Вот наша бабка не углядела.

– Ничего, тёзка, я уже долго отсвечиваю, – закашлялся Старик. Но теперь, как писал Купер, «масло иссякает в светильнике жизни». Всех это ждёт, только в разные сроки. Часто стали ушедшие коллеги сниться. Роберт Недевицкий, который в восемьдесят четвёртом погиб, в Афганистане. Михаил Хрусталёв… Тот через год попал в автомобильную катастрофу. Не случайно всё произошло в Подмосковье. И другие тоже… Дарья – мать Максима с Зоей. Чаще всего вижу её к дождю. Марина Павловская, Дора Модэк. Какие женщины были! Одна двадцать девять лет прожила. Другой незадолго до гибели тридцать пять исполнилось…

– Да вы бы съездили на Алтай! – предложил дядя. – Меня там просто воскресили после Михона. В девяносто первом, когда брат погиб, было острое горе. Будто ножом в сердце ударили. А этот раз тяжесть в груди, каменная тоска, что ещё хуже. Так вот, искупался несколько раз в бочке, в бульоне из пантов, и снова ощутил вкус к жизни.

– У тебя жена молодая, Всеволод, – объяснил Старик. – Ещё родить может. Маральник здорово поднимает либидо. А мне уже поздно этим баловаться. Да и хватит, наверное, пятерых-то детей. Как думаете, а?