Читать «Судьба и воля» онлайн - страница 152

– В твоем вопросе я чувствую подвох, – Феликс хитро прищурился, глядя на хозяина вечеринки.

– Я просто волнуюсь за тебя: что ты будешь делать, если она скажет «да»?

Залманович усмехнулся:

– Ладно, ладно, насладимся созерцанием.

Гости расходились далеко за полночь. Последними прощались Гигерман – он ждал такси в аэропорт Ниццы – и Люк Лерой. Лерой чуть не упал, спускаясь по лестнице с верхнего уровня, и выговорил Борису в который раз по поводу неправильного устройства этого винта. Деревянные ступеньки в виде сужающейся к центру трапеции, по его мнению, представляли серьезную травмоопасность. Борис каждый раз обещал внимательно отнестись к замечаниям доктора и заменить ступеньки на прямоугольные, и однажды даже пригласил мастера по этому вопросу, но до конца дело не довел.

«Травмоопасность»! Его смешила употребляемая Лероем профессиональная лексика в бытовых вопросах.

Джастин Белл, сценарист, которого Джейсон привез с собой в Жуан-ле-Пен, приступил к делу сходу, минуя чайные церемонии. Было видно, что перспектива создания фильма по мотивам истории жизни его собеседника захватила этого парня целиком. Борис разглядывал его, внимательно слушая поток быстрой, без пауз, речи. Невысокий, до сорока, уже лысоват, физически крепкий парень и очень энергичный, просто искрит. Наверное, другие в этом голливудском мире не выдерживают.

Джастин мельком пробежался по самому сценарию: он знал, что Борис его прочел, и, хоть подробного взаимного обсуждения не было, Джейсон заверил его в том, что впечатление у отца скорее положительное. Разговор шёл в основном о планах посещений ключевых мест сюжетной линии: в Риге, в Мюнхене, в Париже, маршруты во Франции и Италии. Париж стал отправной точкой и штабом, в котором обсуждались итоги поездок по окружности, центром которой территориально служил отель «Плаза Атене». Сюжетная заготовка обрастала подробностями, фактурой, новыми персонажами после каждого полета, поездки, прогулки по узелкам этой длинной веревочки, которая, слава Богу, еще вилась, подогревая жизнь героя азартом созидания.

Борис, особенно на первом этапе, был увлечен в большей степени, чем предполагал. Он согласился на создание этой картины скорее для того, чтобы наладить отношения с детьми, и с Джейсоном – в первую очередь. Залесский испытывал сложные чувства в общении со своими сыновьями не только в связи с разводом и уходом в другую жизнь. После того, как он закончил с делами, у него возникло ощущение неких качелей, на которых он потерял свой вес, авторитет, свое значение в глазах детей, которые, напротив, все были в бизнесе, все на подъеме, постоянно куда-то торопились, следили за стрелками своих «Rolex» и при встречах отключали звук слишком часто звонивших телефонов.

Его телефон теперь звонил редко, так редко, что порой он вообще оставлял его дома, если приходилось куда-то выехать на своем «Twingo». Качели подняли его вверх, невесомого, малозначащего, под насмешливыми взглядами его парней – так он себя ощущал, хоть на деле ничьим другим ощущениям это не соответствовало. Да он и сам понимал, что лукавит в своем самоуничижении. Это было чувство, никогда прежде не испытанное, смешанное из многих ингредиентов: семейных переживаний, продажи «Ривиеры», жалости к себе – стареющему «королю». Все острее становилось осознание сужения возможностей, снижение качества жизни, слишком многое нужно было переоценить, слишком ко многому стало нужно приспосабливаться. Ему, прошедшему все круги ада, снова приспосабливаться. Накапливалось темное в душе, искало выхода. Количество таблеток, которое ему приходилось принимать, едва умещалось в ладони.