Читать «Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» онлайн - страница 319

Появление «августианской» легенды было продиктовано притязания­ми России на равное место среди европейских держав. Но равность им вытекала из равности исторического начала, поэтому родословная мос­ковских великих князей была возведена, что тогда было в порядке ве­щей, к Августу «кесарю», наиболее почитаемому европейскими монарха­ми из всех правителей древности. По причине того, объясняют наши книжники, что «при нем бысть... Рожество Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа», в связи с чем и династия Рюриковичей «не худа же рода бяху и не незнаема, но паче преименита и славна римскаго кесаря Ав­густа...». К тому же в лице Августа, отмечал И.Н. Жданов, «сходилось все величие былого, от него же разошлась власть и сила по отдельным странам; ставленники Августа сели и в Египте, и в Сирии, и на берегах Истра, и там, где обитают угры, и на побережье Вислы». Как подчер­кивает С.В. Перевезенцев, «удревление генеалогии московских государей на максимально возможный срок позволяло рассматривать историю самой России как часть общемировой истории, в которой Россия зани­мает самое достойное место». Естественно было ожидать, что русские книжники, установив «родство» Рюрика с римским императором, свя­зали бы его, как это проделали, например, молдаване и литовцы с ро­доначальниками своих династий, непосредствен но с самим Римом. Но наши мыслители, отступив от принятых канонов, вывели Рюрика не из Рима, не из Италии, а с Южной Балтики, которая во времена могущества «вечного города» находилась далеко на периферии мировой истории и ничем в ней не отметилась.

И назвать летописцев в качестве родины Рюрика именно Южную Бал­тику, игнорируя тем самым наиболее престижные, по понятиям того вре­мени, территории для корней правящих домов, могла заставить только традиция, освященная временем и имеющая широкое распространение. С.А. Гедеонов видел в «августианской» легенде общенародное предание о южнобалтийском происхождении варяжской династии, говоря при этом, что «не от сказки об Августе и Прусе родилось предание о помор­ской отчизне варяжских князей, а наоборот». Р.П. Дмитриева допускала мысль, что при ее создании могли быть использованы «какие-то устные легенды». А.Г. Кузьмин связывает истоки «августианской» легенды с Южной Балтикой, указывая, что в ее пределах «очень рано существовали предания, увязывавшие основание разных городов Юлием Августом», например, знаменитого Волина в устье Одера. Уточнив затем, что она зародилась в Понеменье, где, согласно источникам, существовала «Чер­ная (т. е. Чермная - красная) Русь». В представлении о выходе Рюрика с южного берега Балтики, в целом резюмирует историк, «можно увидеть отражение еще живой традиции». Обращает на себя внимание тот факт, что «Сказание», давая информацию о родине варягов, персонифициро­ванных Рюриком, ни словом не обмолвилось о его этносе. Это молча­ние весьма красноречиво, и оно показывает, что в те годы никто не сом­невался в славянском происхождении и Рюрика, и варягов. Тема их языковой и этнической принадлежности будет прямо затронута в восточнославянских источниках лишь двести лет спустя - во второй половине XVII века.