Читать «Сбить на взлете» онлайн - страница 20

После меня туда таскали, наверное, всех Красных командиров полка. От старших сержантов и выше. Даже летчиков в перерывах между полетами. А вечером перед ужином выстроили весь личный состав вместе с БАО и зачитали решение военного трибунала. За панику, бегство без приказа и оставление противнику исправной боевой техники, включая новейший истребитель...

Приговор привели в исполнение немедленно, прямо перед застывшим по стойке "смирно" полком. Три бойца с малиновыми околышами на фуражках передернули затворы винтовок, направили в сторону грохнувшегося на колени заоравшего благим матом Солонина и по команде "Пли!" спустили курки. Слившийся громкий звук выстрелов как стеганул по строю, и вой бывшего - к нам его вывели без уже споротых петлиц и нарукавных знаков - старшего батальонного комиссара оборвался. Потом в наступившей тишине прозвучало "вольно", а энкаведешники как-то привычно деловито завернули окровавленный труп в кусок брезента, закинули в кузов подъехавшей задним ходом полуторки и укатили.

В летной столовой сначала было тихо, а потом пилоты начали обсуждать сегодняшнюю штурмовку случайно обнаруженной пехотной колонны немцев и как отрывались от тут же спикировавшей на них с большой высоты восьмерки мессеров. Говорили, как сержант Приходько, умудрившийся вовремя заметить напавших со стороны солнца врагов, со своим ведомым Рогозиным - его до войны считали жутким разпи... разгильдяем - смог заставить своими очередями немцев отвернуть. Как выяснилось уже за первые дни войны, фашистские стервятники не очень-то любят маневренный бой - клюнут с большой высоты преимущественно со стороны солнца и, если с первого раза не получилось, уходят. О бывшем батальонном комиссаре не было сказано ни слова, как будто того никогда в полку и не было.

После ужина дядя Витя привел меня в штаб, посадил за стол, положил бумагу, дал свою самописку и продиктовал заявление на имя стоящего передо мной исполняющего обязанности командира истребительного полка майора Коноваленко о добровольном вступлении в Рабоче-крестьянскую Красную армию. После того как я подписал документ, он грустно улыбнулся, наложил свою визу и сказал:

- Возьму грех на душу с твоим возрастом - авось никто не выдаст. И... - такой долгий задумчивый взгляд, - оформлю, пожалуй, над тобой опекунство. Мы с Василием, несмотря на почти десяток лет разницы, сдружились крепко. Возражать, надеюсь, не будешь? - улыбка стала какой-то мягкой и чуть беспомощной.

Сам не понял, что к дяде Вите толкнуло. Кроме него и Елизарыча ведь никого близкого не осталось. Майор прижал к гимнастерке, погладил по голове как маленького и добавил:

- Надо Львовича озадачить - он у нас еще тот крючкотвор. Любые бумажки так составляет, что не подкопаешься.

Потом улыбнулся уже значительно веселее: