Читать «Карамель» онлайн - страница 84

— Быть того не может, — шепчу я и падаю в слегка отодвинутую кресло пред столом — бедра цепляются за ручки и ссадят. — Нет-нет-нет…

Выплывает еще один конверт — неуверенно кладу поверх него ладонь.

«В завещании Клауса Голдмана говорилось, что отделы, записанные на Карамель Голдман, переходят во власть государству, как только она считается нетрудоспособной, больной или же по причине смерти».

Теперь посторонние пасти посторонних управляющих раскрылись, и острые клыки свои направили в сторону моего дела. Нетрудоспособная и больная? Отнюдь! — меня словно несколько раз ударили ножом в спину, прямо под лопатки с обеих сторон. Мне вырезали крылья жителя на поверхности, и теперь я паду. Я отправлюсь в презренный мне ад из нелюдей и для нелюдей, и я буду погибать и погибать там без устали множество раз, пока не смогу взобраться обратно наверх, чтобы, глотнув в последний раз воздуха Нового Мира, отправиться вниз — но уже с невероятной высоты, с небывалой скоростью и с оглушающим звуком падения. Ничего не могло быть уже хуже. Я не понимаю, почему это происходит со мной… Почему?

Новый конверт озаряет стол и задорно пляшет, пока я не касаюсь его дрожащими пальцами. Отца закидывают этим шлаком, а он моментально перенаправляет их мне.

«Разврат! Семья Голдман не доглядела за своей старшей дочерью!»

В доказательства тому публике и в провокацию тому мне прикреплены несколько фотографий, датированные вчерашним днем. Мой короткий свитер обнажает колготки с прорисованным чулочным рисунком на щиколотках и нижней части бедра. Второе фото представляет меня в тот самый миг, когда я безрассудно и очень быстро садилась в машину к Серафиму. Не понимаю ракурсы съемки, пытаюсь приглядеться — неужели те самые пресловутые и расставленные, развешенные по всему несчастному Новому Миру камеры видеонаблюдения.

Я зову Миринду — почти шепчу, вдруг осознаю это и зову ее более ясно, но голос дрожит, плачет, почти воет. Горничная появляется в дверях.

— Миринда, набери мне ванну, — велю я, и глаза мои не выказывают ни капли волнения.

— Вы уверены, мисс Голдман?

Ее вопрос еще больше разрушает меня, разъедает, подначивает. Никто не смеет обращаться со мной с таким неуважением, и мысль того возвращает ко мне былую дерзость.

— Конечно уверена! — повышаю голос я и скалюсь. — Бегом, Миринда, пошла и набрала мне ванну!

Служанка исчезает, слыша в ответ многочисленные ругательства, что сыплются из моего рта, как из дырявого мешка. Насадка с насоса падает в коридоре, тухнет свет в спальне, и каблуки Миринды уносят ее по лестнице вниз — в ванную комнату.

Я жду с несколько минут, но более конвертов не наблюдаю. А та пара минут — прошедшая, она сломала меня, сломала все, что у меня было, сломало то, что делалось моими руками и руками моих родителей. Я представляю отца — не осуждающего меня, не вслух — точно, представляю, каково ждет его обсуждение меня с давней приятельницей-бутылкой. Я заглядываю под стол и достаю коробку — пусто. Пусто и как предусмотрительно: никакой выпивки, никакого алкоголя — но бьет меня в виски невероятной силой, отчего я хватаюсь за голову.