Читать «Летний день, или Корыто со старостью» онлайн - страница 120

Какое ему дело до чужого?!

Ан нет, есть дело!

Его будто бы кто под руку толкает, а он пишет, пишет, буквы выводит, загогулины одна за другой на бумагу ползут, как гусеницы толстощекие.

Эх, молодец! Довелось бы мне встретить такого писца, ей богу, не прошел бы мимо. Подошел бы и прямо так и сказал:

– Какой ты молодец! Молодец, братец!

Жаль, что пока сам я так не умею.

Да что я все перечисляю да перечисляю письма всякие разные… будто энциклопедия какая… ведь встречаются такие человеческие экземпляры, которые вовсе писем не пишут, вроде как и не знают, что сидит где-то канцелярия, всеми делами ведает, до всего ей есть дело, даже до гордеца этого затрапезного. Сидит он и за жизнь свою ни строчки в канцелярию не черкнет. И думает, что вроде как спрятался, как страус, про которого в последнем журнальном номере писали, думает, что в канцелярии не видит его никто. Глупец, там всё видят! А вдвойне глупец от того, что не подозревает, что пока он, так сказать, в неблаговидном виде себя показывает, в позе птицы упомянутой застыв, другие-то письма пишут! Пишут! А что они там пишут? Может, и его в своем письмеце не раз помянут, только вот каким словом? А вдруг человек дрянь окажется, ушат грязи на него выльет, накляузничает или еще какую пакость сделает?

Нет уж! Такие дела лучше самому обделывать. Самому-то оно писать надежнее.

Вот я и решился написать. А что?! Хуже я остальных, что ли? Остальные-то, может, уже штук пять (а может, и больше того) писем в канцелярию отправили, а я ни одного пока. Оправдание, конечно, имеется… у меня, человека нонешнего, дел, конечно, предостаточно. По должности дела и другие всякие разные, не всегда выделишь минутку. Но сколько ж можно всё на дела списывать, пора и честь знать, решил и я письмецо начеркать.

А взялся писать, так и не знаю, с чего начать. Что оно должно представлять из себя, письмо-то моё? Раз уж писать, так уж что-то приличное. Галиматью-то, ее и без меня напишут, это уж как будьте любезны.

Сначала думал прошение, как и все, подать. Нужно мне много чего, не букашка, чай, человек, хотя и букашке, если присмотреться, тоже много чего надобно. Начал, да тут же плюнул на это свое прошение. Почему плюнул? Да толку его писать. Прошение – оно как чудище длиннохвостое, только список составишь из того, чего тебе надобно, а тебе ужо и того мало или вовсе передумал, новых просьб (и всё таких бестолковых) в списочек приписал. У чудища хвостище всё длиннее, длиннее от просьб многочисленных. Они там, в канцелярии, по заведенному порядку просьбы эти удовлетворяют, стараются, и то тебе, и это, и всё на блюдечке, а ты уже вроде и забыл про прежние свои просьбы, тебе уже другое подавай. А другой раз и вообще скверно выходит: поклон забудешь отправить за то, что тебе уже выдано. Нет, повременю пока с просьбой, нужно для начала точнее определиться с тем, что мне надобно. А что же писать тогда?