Читать «Великие жены великих людей» онлайн - страница 17

* * *

Один «воспитательный» эпизод запомнила на всю жизнь. Летом мы жили в Малаховке. Однажды, гуляя с ребятами, увидели за забором яблоню. Яблоки с нее уже осыпались и никому были не нужны. Мы перелезли через забор и собрали их в мешок. Перемахнули обратно и стали делить прямо на дороге. За этим делом нас застал мой отец. Первый (и последний) раз в жизни он положил меня на скамейку и как следует отстегал ремнем. И сказал фразу, которую я запомнила на всю жизнь — не важно нужна вещь кому-то другому или нет, важно, что она — не твоя. А чужое брать нельзя!

Во время войны нас эвакуировали в Томск. Я тут же попросилась на фронт, но мне дали от ворот поворот. Тогда мама взяла меня в эвакогоспиталь, где работала. Там лежали «обрубки»: солдаты, которые уже не подлежали возврату на фронт. Я у них по ночам дежурила как санитарка, а днем училась в нормальной школе. Для меня это стало своеобразной школой сострадания. В Томске произошло несколько важных для меня событий. Очень тяжело заболела мать, слегла. По сорокаградусному морозу я носила ей суп из крапивы и еще что-то, что давали по карточкам. Вот иду я однажды, нагруженная всеми этими судками, а навстречу компания детишек лет двенадцати. Они меня остановили и попросили проверить в сберкассе, на этой же улице, не выиграли ли их лотерейные билетики. Мол, сами они еще маленькие, им там не поверят и решат, что билеты украдены. Так, оно, кстати говоря, скорее всего и было. Тем не менее я все свои вещи поставила на снег и пошла проверять — почему-то мне стало жалко мальчишек. За мной это до сих пор водится — всех жалеть, всем помогать… Просто мать Тереза, Господи прости! Билеты, однако, ничего не выиграли. Я пошла дальше и вдруг слышу — за многой бегут. Оборачиваюсь — ребята. Вы, тетенька, говорят, забыли все свои вещи на снегу, а там — хлебные карточки… Вот такая интересная система ценностей: билетики лотерейные можно украсть, а чужие хлебные карточки нельзя.

Зоя Борисовна абсолютна равнодушна ко всему материальному. Она живет довольно просто, я бы даже сказала аскетично. Равнодушие к материальным ценностям свойственно поэтам. Они вообще другие. Но жены! Когда я вышла замуж и приехала в Москву, то оказалась в писательской среде. Моя свекровь была вдовой поэта Марка Максимова. От нее я впервые услышала слово «жопис», которое расшифровывалось как «жена писателя». Это такое существо, объяснила мне свекровь, которое живет только своим мужем-писателем и с утра до вечера хвалит его, причем особенно активно — на публике. Вы что, не видите, что он гений? Милый, ты написал что-то новое? Гениально! Гениально! В нашей семье слово «жопис» было ругательным.