Читать «Под городом Горьким» онлайн - страница 91

Нет, не одна осталась на белом свете Дуня. Младшая Ульяна съехала после школы куда-то на Север, и бывала она у сестры все реже, а потом и совсем забыла дорогу в родительский дом, отчего Дуне перед людьми было неловко и стыдно. Писала ей: «Пускай бы хоть ты, девка, иногда наведалась, посидели б, про жизнь поговорили? С кем же мне еще поговорить, по-советоваться?» А Ульяна не ехала...

В последний раз она наведалась в деревню, когда выходила замуж. Тогда женщины и приметили – тоже в последний раз – слезы на глазах у Дуни. Свадьбу Ульяна – стежка к отцовской усадьбе еще не казалась ей длинной, пахла родным крупнозернистым песком и ромашковыми лепестками – надумала справлять дома, на своих людях. А может, решила показать деревенским нареченного? Парень был видный, красивый, где б в своей деревне она такого отхватила, а там, на Севере, выпало девке счастье. Да как бы там ни было, а все заботы со свадьбой легли на плечи Дуни. Она и рада стараться! Подавала па стол закуски – сама даже на минуту не подсела к гостям! – и без умолку говорила:

– Ешьте, ешьте на здоровьечко... А я еще поднесу. Еще подам. Нехай Ульянке моей живется хорошо, нехай любится...

Вот тогда и видели люди на ее глазах слезы, и жалели ее, Дуню. А она не стыдилась слез, только смахивала их раз за разом носовым платком, выхватывая его из рукава цветастой блузы – подарка сестры, привезенного издалека, таких тут и не увидишь, – и плакала, плакала. Сдается, тогда, на свадьбе сестры, и выплакала все слезы...

Не скажешь, чтобы и ей не попадались женихи. Сватались. Но это уже позже, когда кавалеры эти успели пожить со своими бывшими женами, кто с одной, кто с двумя, поэтому она не очень чтоб вешалась им на шею. Скоренько выпроваживала за дверь – что первого, что второго, далеко за порог не пуская. Если не выпало счастье, то и с такими охотниками его не наживешь.

И вот – Дуня родила ребенка... От кого? В деревне эта новость подняла всех – от малого до старого – на ноги. Но разве ж грех одинокой женщине заиметь ребенка – пусть бы он наполнил одноголосую хату своим щебетом, смехом, плачем, пусть бы льнул к ней, шептал на ушко нежно и ласково: «Мама... мама...» Не все женщины – тут Макар не ошибся – порадовались услышанной новости, некоторые с ходу начали, правда, не показывая вида, чтобы тем самым не выдать себя, ревновать Дуню к своим мужьям.

Этого, по правде говоря, и следовало ждать...

На следующее утро в сторону местечка направились, держа в руках узелки с гостинцами, две бабули – Макариха и Матруна; последняя, как выяснилось, доводилась дальней родней Дуне по отцовской линии. Макар проводил женщин за деревню, постоял, глядя им вслед с большака. Убедившись, что все идет как надо, повернул назад. Куда ж податься? Дома все досмотрено, прибрано. Тоскливо одному в хате. Да и не время теперь сидеть на печке. Дни бегут, не успеешь оглянуться, как надо будет опять ехать в роддом... А как же люди? Что они думают?.. «Забирать, конечно, поеду сам, – рассуждал старик. – Никаких машин. Раз туда поехала па коне, то и домой доставлю тем же порядком. Василек и без пуги побежит, потому что конь хоть и животина, но разумное существо: затосковал, наверно, по Дуне. А что, хозяйка она заботливая. Без сена, чтоб коня подкормить, никуда не поедет. Ну, а дальше...– Старик представлял, как он привезет Дуню, возьмет у нее из рук дитенка, чтобы первому войти с ним в хату, если, конечно, бабы не перехватят. И все? Нет, не дело, чтобы на этом все и кончилось. Нужно ладить крестины. Может, шум поднимать и не стоит, лучше тихонько собрать людей, посоветоваться: «Пускай Дунина радость станет радостью для всех. Люди должны понять... Не все, известно, но найдутся, кто и поймет. И крестины малому справим на все сто!»