Читать «Пятая печать. Том 1» онлайн - страница 2
Александр А. Войлошников
Чем и когда закончится вырождение России? Ответ на этот вопрос в эпилоге. Книга эта «преждевременная». Она не для современных скотов, пачками жующих бессмысленные миниатюры — плоды соития мини-таланта с мини-умом. Но, судя по письмам читателей, полученных автором после первого издания книги, есть читатели, которых книга «зацепила». К сожалению, не бывает так, «чтобы было хорошо и все, и всем!». И, с разрешения автора, я отвечаю на претензии читателей.
Во-первых. Кое-кто считает недостатком книги «насыщенность жаргонизмами», потому что герои романа не пользуются канцеляритом из газет и журналов, который теперь называется «литературным языком», а говорят по-русски, так, как говорили до телеэпохи: с перчиком и юморком. Каждый персонаж говорит на языке своего края, профессии, сословия, возраста. Изругали и феню, назвав ее «неприличным языком». Что ж, и Пушкина ругали за то, что «бессмертному языку Ломоносова и Державина» предпочел он бойкий народный язык, который считался «низким» и «неприличным»!
Но Пушкин и Лермонтов даже на языке «ненормативной лексики» создали замечательные стихи и поэмы. Жаль, значительная часть их творчества не дошла до читателя из-за цензуры двадцатого века, подобной чопорной бабушке из анекдота, сочиненного автором этого романа:
— Василечек! Такого плохого слова нет в русском языке!!
— У тебя, бабушка, его нет, а у меня — есть!! Я им писаю!
Говорить о «чистоте русского языка» бессмысленно. Нет в мире «чистых» языков! Если кто-то сомневается — пусть, в наказание, прочитает роман «Слово о полку Игореве» без перевода! Но когда персонажи «Пятой печати» вместо слова «голова» говорят: «соображалка, бестолковка, забывальник, набалдашник, кумпол, котелок, черепушка, шарабан, тыковка и т. п.», то критики ругают за это: «жаргон, сленг, диалект»… А ругают-то не по-русски, а по-французски, по-английски, по-гречески!! Так кто засоряет русский язык??! И что создали, кроме назиданий, блюстители «чистого языка»?
Для читателей, не знакомых с прекрасным многообразием русской речи, прилагается к роману словарик русского народного языка. Его я рекомендую читать подряд. Слова из него легко запомнятся благодаря своей яркости и образности. А. Солженицын сказал о фене: «В будущем процесс пойдет еще решительней и все перечисленные слова тоже вольются в русский язык и составят его украшение».
Во-вторых. Кому-то не нравится то, что «книга написана весело для своего трагического содержания». Да, смешного в романе много. Кое-что страшно смешно, а кое-что так смешно, что страшно. Если, поправляя галстук, вы видите в зеркале ухмыляющуюся морду гориллы — это смешно, но страшно. Смех в книге — не телевизионное смехачество для недоумков. В «Пятой печати» смех подчеркивает трагизм повествования, напоминая, что «смешное — страшно, а страшное — смешно»!
