Читать «На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.» онлайн - страница 6
Франсис Карсак
* * *
И началась Вторая мировая война. В декабре 1939 г. Франсуа Борду было всего 20 лет, поэтому мобилизовали его лишь в апреле 1940 г., уже после того как он сдал экзамены в ходе специальной сессии, организованной факультетом наук Бордоского университета. Будучи «ученым», он был зачислен в качестве курсанта запаса в артиллерийский полк, базировавшийся в Шательро.
Но 10 мая немцы переходят в наступление и в 20-х числах того же месяца прорывают франко-английский фронт. Вражеское продвижение ускоряется, и 12 июня, когда танки «Panzer III» находятся уже в нескольких километрах от Парижа, поступает приказ о всеобщем отступлении. Взвод курсантов запаса расформировывается, а его члены, так и не успев обучиться на офицеров, становятся капралами. Капралу Борду доверяют командование отдельным звеном и приказывают выдвигаться в Монтобан.
Этот рейд на юг продлится более десяти дней. Никакого транспорта у них нет. Дороги забиты потоками беженцев с севера, группами отступающих солдат, многие из которых оставляют оружие и боеприпасы прямо на обочине. Когда он прибудет со своим звеном в пункт назначения, то получит благодарность за то, что привез людей с оружием. Чего Армия так и не узнала, так это того, что прибыли они туда уже не с тем оружием, с каким выезжали: при отбытии они были вооружены «удочками», старыми ружьями «Лебель», тяжелыми и громоздкими. По дороге они их поменяли на (современные тогда) MAS36 и патроны к ним — гораздо более легкие, подобранные в придорожных канавах.
Капралу Борду тогда было 20 лет, и он был идеалистом. Это отступление открыло ему глаза на те стороны человеческой природы, о которых он даже не подозревал. Некоторые из жителей тех мест, через которые они проходили, помогали беженцам. Другие… Так как он мало об этом говорил после того, как я вошел в «разумный возраст», то у меня об этом остались лишь смутные воспоминания. Тем более что тогда я не понимал в полной мере этих «взрослых» разговоров, в которых часто проскальзывало слово «негодяй». Единственное, что я помню, это как он рассказывал об одном фермере, который по сильно завышенной цене продавал проходившим по дороге беженцам воду из своего колодца и отказал в ней женщине с детьми, которая не могла заплатить требуемую им чрезмерную цену. Звено моего отца шло тогда вместе с отрядом сенегальских тиральеров. Сержанту, который командовал «сенегальцами», стоило немалых трудов помешать своим людям застрелить этого человека, отказавшего в воде детям, которых мучила жажда.