Читать «Слава не меркнет» онлайн - страница 49

можно? И после этого мне говорят: «Кто плохо летает — отчисляй». А я чувствую, будет летать. Будет...

В общем, не удержался я... Сказал все, что думаю о такой «учебе»... Мне это и припомнили. Когда

заболел, на меня написали новую аттестацию. Указали, что я не годен к скоростным и высотным

полетам... Ну вот, — закончил свой рассказ Худяков. — Теперь я не летчик...

— Все это проверим, — сказал Смушкевич. — Что вы хотите?

— На фронт... Летать.

— А какой у вас перерыв в слепых и ночных полетах?

— Год.

— На фронт вас пускать нельзя. Вначале потренироваться надо. — И, заметив разочарование на [106]

лице Худякова, добавил: — Не огорчайтесь. Впереди еще более тяжелая война. Опытные кадры нам будут

нужны. Готовьтесь...

Девятнадцать сбитых самолетов — таков боевой счет Героя Советского Союза Николая Васильевича

Худякова в Великой Отечественной войне.

А тогда после разговора с Худяковым в Луганск вылетела комиссия. Все рассказанное летчиком

подтвердилось. Не лучше обстояло дело и в других местах. Положение с боевой подготовкой было

неблагополучно. За полтора года летчики-истребители совершали лишь пятьдесят — шестьдесят

вылетов. Зато много времени уделяли вещам, порой совсем не нужным. Боясь аварии, не летали в

сложных метеорологических условиях, хотя витебцы да и другие уже давно доказали, что это возможно.

К чему приводило забвение их опыта, показывали боевые действия на Карельском перешейке. Их, пожалуй, можно сравнить с сильнодействующим проявителем: подобно тому как несколько капель его

вызывают появление дотоле невидимого изображения, так и боевые действия зимой 1940 года обнажили

скрытые недостатки в подготовке нашей авиации.

Засучив рукава Смушкевич берется за дела, которые давно не давали ему покоя. Вместе со своим

ближайшим помощником — начальником штаба ВВС Ф. Арженухиным он намечает обширный план

действий.

Арженухина Смушкевич знал еще по Испании, где тот возглавлял группу наших летчиков-добровольцев

на Северном фронте. Еще там Яков Владимирович оценил умение Арженухина правильно и быстро

ориентироваться в сложнейшей обстановке. [107]

Обладавший незаурядной эрудицией, Арженухин был как раз тем человеком, присутствие которого было

необходимо Смушкевичу.

Подолгу засиживались они в кабинете Смушкевича — беседовали, спорили, порой долго не соглашаясь

друг с другом. Но когда кому-нибудь удавалось доказать свою правоту, у обоих это вызывало только

удовлетворение. В таких случаях довольный решением, найденным другом, Яков Владимирович

восклицал:

— Эх, Федя, не хватает мне твоих знаний!

— Своих должно хватать. Читаешь ты много.

— Нет, не хватает. Думал, после Халхин-Гола отправят в академию. Куда там! — Смушкевич горестно

развел руками. — Сам знаешь. Ну, ладно... Вот все, что наметили, сделаем, тогда уж обязательно

отпрошусь.

— Отпросись... Это никогда не помешает...

Бывший шофер, благодаря своей настойчивости и способностям сумевший окончить и Академию имени

Жуковского, и Академию генштаба, ставший к сорока годам одним из образованнейших авиационных