Читать «ОБРЫВ на краю ржаного поля ДЕТСТВА» онлайн - страница 21

Я отвечать не собирался. Раз он такой адский тупица, даже не понимает, что в субботу вечером все или гуляют, или спят, или уехали на выходные домой, о чём с ним вообще разговаривать. Страдлейтер начал раздеваться. О Джейн — ни хрена ни слова. Ни полслова. Я тоже. Просто за ним наблюдаю. Он только поблагодарил за куртку и повесил её на плечики в шкаф.

Потом стал снимать галстук, а сам спрашивает, написал ли я чёртово сочиненье. У тебя, говорю, на кровати. Он подошёл, расстёгивает рубашку, читает. Стоит, читает, вроде как поглаживает голую грудь, живот — а на роже эдакое ослиное выраженье. Всю дорогу гладит грудь или живот. Просто от себя балдеет.

Вдруг говорит:

— Господи, Холден. О чёртовой лаптёжной перчатке.

— Ну и чё? — спрашиваю, адски стиснув зубы.

— Чё ну и чё?Говорил же: нужно на хрен о комнате, или доме, иль ещё чём.

— Ты сказал, нужно чево-нь’ть живописное. Какая на фиг разница — ну, о лаптёжной перчатке.

— Чёрт тебя побери! — адски разозлился. Прям рассвирепел. — Вечно всё делаешь через жопу. — Посмотрел в мою сторону. — Правильно тебя поганца выперли. Ни хрена не сделаешь по-человечески. Вот именно. Ни-хре-на.

— Ну хорошо, тогда забираю.

Подошёл, выхватил у него из руки к чертям собачьим сочинение да порвал.

— Зачем уж так-то, урод? — спрашивает.

Я даже не ответил. Просто бросил обрывки в мусорную корзину. Потом лёг на кровать; мы долго молчали. Он снял шмотки, остался в одних трусах, а я прямо в кровати закурил. Вообще-то курить в общаге нельзя, но поздно ночью, пока все спят или разъехались и никто не учует дым, отчего б не посмолить. А ещё хотелось позлить Страдлейтера. Из себя выходит, чуть только нарушают какие-нибудь правила. В общаге сроду не курит. Только я.

Он так и не сказал ни одного-единственного слова про Джейн. Вынудив заговорить меня:

— Поздновато ж ты вернулся, коль она отпросилась только до полдесятого. Небось из-за тебя опоздала?

Он как раз, сидя на краю кровати, стриг ногти на ногах:

— На несколько минут… Кто ж отпрашивается в субботу до полдесятого?

Господи, как я его ненавидел.

— В Новый Йорк ездили?

— Совсем рёхнутый? Кой к чёрту Новый Йорк, раз она отпросилась только до полдесятого?

— Да, непруха.

Он поднял глаза:

— Слушай, хочешь курить — иди в умывалку. Ты к чёртовой матери отваливаешь, а мне ещё долго здесь торчать, до самого выпуска.

Я даже вниманья не обратил. Правда. Продолжаю дымить, точно паровоз. Только на бок повернулся и смотрю, как чувак стрижёт гнусные ногти. Во шарага! Всю дорогу кто-то стрижёт ногти, выдавливает прыщи, то ль ещё чего.

— Передал ей привет? — спрашиваю.

— Угу.

Ни черта не передал, сволочь!

— Ну, а она? Спросил — по-прежнему держит все дамки в заднем ряду?

— Даже не думал спрашивать. Господи, мы чего, по-твоему, целый вечер на хрен в шашки играли?

Я отвечать не собирался. Боже, до смерти его ненавидел!

— Куда ж ходили, раз не поехали в Новый Йорк? — спрашиваю, немного погодя. А сам с трудом сдерживаю предательскую дрожь в голосе. Ё-моё, весь напрягся; чую: чего-то на меня накатывает.