Читать «Люди августа» онлайн - страница 121

Если бы я рассказал это Анне, она, может, и поняла бы меня. Оценила бы честность признания, вряд ли сочла бы трусом, но никогда бы не вошла со мной в отношения. А я уже отвел ей место внутри себя, представил общее будущее; и был готов получить его даже ценой умолчания.

«Сто шансов из ста, что посредники не врут, просто ты слишком добросовестный, все хочешь перепроверить», – говорил я себе. Анна и так знает, что отец, скорее всего, погиб, ей просто нужно, чтобы кто-то другой сказал ей это, и сами детали – Ханкала, военная база, переговоры, три дня ожидания – будут работать на достоверность сведений, их конечность: так, и никак иначе.

И в конце концов я отбросил сомнения; мертвые мертвы, живые живы – вот что нужно осознать сейчас Анне; моей Анне.

Глава XIV

Известие о смерти отца, казалось, совсем не тронуло Анну. Но я понимал, что она не хочет проявлять при мне чувства, для нее это было подобным тому, чтобы прилюдно обнажиться. Она уедет в съемную свою комнату, там проведет время в молчании, последний раз мысленно обращаясь к отцу как живому, – и будет вызывать в памяти воспоминания о нем, больше не связанные нитью жизни с настоящим временем.

Она протянула мне конверт с деньгами. Я думал отказаться – и потому, что такая сумма для меня была смешной, а для Анны существенной, и потому, что втайне надеялся обязать ее мнимым благородством. Но конверт взял, понял, что с Анной нужно быть честным, не выдумывать планов с двойным дном; если что и соединит нас, так это прямое мое намерение, которое будет выражено ясно и просто; Анна не может не увидеть, как мы подходим друг другу, не увидеть во мне новое свое служение.

Когда я принял деньги, Анна выдохнула с облегчением; и я почувствовал, что открылась дверь в будущее, замаячила смутная тропка новых встреч.

Анна, Анна, беглянка, жиличка на птичьих правах! У нас всех еще были советские паспорта, но у нее адресом прописки значилась ЧИАССР; она не могла выписаться и прописаться в Москве, ее донимал участковый, вымогая взятку. Деньги, присланные когда-то отцом, заканчивались, и не было просвета впереди.

Я попросил Мусу, и мы подъехали к участковому; обрюзгший милиционер почуял угрозу, исходящую от Марсова бойца, и обещал Анну больше не трогать.

Я не ждал ответной благодарности от Анны, хотя знал, что она будет; я чувствовал себя волшебником, давно копившим волшебство, чтобы одарить им достойного человека, переверстать его жизнь в лучшую сторону.

«Так, наверное, поступал и дед Михаил в отношении бабушки Тани, – думал я и тут же разворачивал мысль в сторону: – Я – не дед Михаил, во мне нет опасности, и Анна не оставит меня; ничто не повторяется буквально, один в один».

Я видел, как устала Анна, как измучилась; как тяготило ее прошлое в смысле родословной, поставившее на ней знак неблагонадежности, вычеркивающий из числа людей, заслуживающих общего доверия. Но она не жаловалась, непритворно сердилась за помощь. Даже Муса, человек с отключенными эмоциями, отчасти посвященный теперь в дела Анны, сказал мне однажды: