Читать «Люди августа» онлайн - страница 115

Почему отец Анны не уехал с ней и матерью сразу же, в осень 1991-го? Анна предполагала, что он задумал какую-то хитрую комбинацию; если бы он просто сбежал, его нашли бы и в Москве – слишком многое он знал.

В начале 1992 года Анна с матерью получили денежный перевод, потом еще несколько. Но сам адвокат вырваться не сумел. Уже грабили военные базы, захватывали оружие, и он исчез в этой неразберихе, телефон грозненской его квартиры молчал.

При расставании отец категорически запретил разыскивать его, если он временно ляжет на дно, – наверное, такой у него был план. Он панически боялся, что кто-то недоброжелательный узнает о его связи со второй семьей, найдет его уязвимую точку. Но Анна все-таки попыталась, сделала все, что можно сделать на расстоянии, только поехать не рискнула – понимала, что пропадет там.

Анна предполагала, что отца могли убить – некоторые из его бывших подзащитных стали теперь политическими лидерами, а он был свидетелем их прошлой, теневой жизни. Может быть, его украли, удерживают силой: кому не пригодится раб-юрист, раб-адвокат? Каждый раз, когда приходила новость о фальшивых чеченских авизо на немыслимую сумму, о деньгах, украденных из госбанков, Анна вчитывалась: не чувствуется ли за этими мошенничествами рука отца?

По тому, как она рассказывала, я понял, что она не любит отца. Но, страшась признаться себе самой в этой простой, в сущности, вещи, подменяет любовь – долгом; ей кажется, что, если она признается, для отца исчезнет надежда на спасение.

Когда осенью 1994 года в Грозный вошли танки оппозиции, – с российскими офицерами внутри, навербованными ФСК, – вместе с ними в городе впервые за несколько лет оказалось множество журналистов с телекамерами, по всем каналам передавали кадры грозненских улиц.

Для Анны это не было войной: словно спелеологи с фонарями спустились в огромную пещеру. Она записывала эти репортажи на видеомагнитофон, смотрела снова и снова, надеясь увидеть отца. Тогда же ушла из жизни ее мать, Анна осталась одна.

В последних числах августа, когда стало ясно, что вот-вот подпишут мир, Анна поняла, что это ее шанс; но дальше Ростова, куда свозили неопознанные тела, не доехала: испугалась соваться туда, где еще недавно шли бои.

…Она просила меня найти отца, пока это еще возможно, и назвала сумму, которую может заплатить, – сущие крохи в сравнении с моим обычным гонораром, даже расходов не окупить.

Слушая ее, я думал о том, как повторяется история; мой прадед был «спецом», который понадобился победителям – красным, и отец Анны оказался «спецом», пригодившимся новой власти. Бабушка Таня сошлась с дедом Михаилом, втайне надеясь найти защиту для отца, и Анна встретилась со мной, чтобы отца спасти; как при гадании на суженого, зеркала составлены так, что одно отражается в другом.

Если я начну поиски, я смогу получить ее – как плату за труды; но откуда происходит догадка, что она нужна мне, как деду Михаилу обязательно нужна была бабушка Таня?

Я вспомнил бабушкин дневник в обложке от книги Константина Симонова и произнес вполголоса, сам того не ожидая, строки, выученные еще в школе к военному утреннику: