Читать «Галактика обетованная» онлайн - страница 115

Хлюпнув носом, он снова склонился над тарелкой с борщом.

Нос у него даже вспотел от испуга.

Да.

Всего ждал Громыхалов от Иудкина, ко всякому готов был, но чтобы вот так, сразу, имиджмейкером, понимаешь ли…

Защемило сердце от нехороших предчувствий. Да и вообще, нехорошо как-то сделалось, словно смысл из жизни вынули и живи теперь неизвестно как и зачем.

— П-простите, Иван Г-гаврилович, — отвлек его голос Иудкина. — Вы борщом капнули. А вам надо на правлении банка сейчас выступать.

— Ты чего, совсем охренел, Иудкин? — рассердился Громыхалов и запустил тарелкой в своего имиджмейкера. — Ты весь город опозорить хочешь?!

Ловкий Иудкин сумел уклониться от летящей тарелки, но возражать не стал. Он знал, что любой непорядок в своей одежде Иван Гаврилович воспринимал, как позор всего столь любимого им Рельсовска.

Оговорюсь сразу, что в нашей реконструкции исторических разговоров и ситуаций мы опираемся на достоверные свидетельства и источники.

Похоже, что так и было на самом деле.

Так и чувствовали себя рядовые рельсовцы.

Что-то этакое — не то хмарь, не то сумерки — нависло над городом, мучительное недоумение застыло в глазах, поползло по склонам, затопило многочисленные Федорчуковища.

И снова мысли рельсовцев привычно устремились к столице нашей Родины, но — увы! — напрасно вглядывались они в экраны телевизоров, напрасно льнули к приемникам. Ни по телевизору, ни по заграничным «голосам» ничего не говорили о Рельсовске, словно евреи никуда и не исчезали из города.

И это совсем уж сбивало с толку, от этого не хмарь даже, а едкий дым расползался по умам, выедая последние островки покоя…

— Да, — подтвердил на сходке у пивного ларька Федор Любимов. — Энто, уважаемые земляки, самое страшное и есть.

— Что, Федя? — заволновались рельсовцы. — Что энто?

— Ну, что молчат, — сказал мыслитель. — Значит, энто серьезно.

— Да ну, — нерешительно запротестовал Витя-райкомовец, недавно появившийся в Рельсовске, но уже сделавшийся известным своими антисемитскими взглядами. — Ну, пропали евреи, и хрен с ними! У нас и продукты пропадали, а жили… А тут… Глупое дело…

— Странно ты рассуждаешь, Виктор… — сказал в ответ Федя. — Порою даже и глупо. Ни за что не подумаешь, что в райкоме работал. Насчет продуктов у нас, по-моему, и из стариков никто не помнит, чтобы они в достатке были. А про евреев этого не окажешь. Они всегда имелись. Поэтому и на душе, Витя, спокойно было. Знали мы, если они рядом, то значит, и мы не пропадем. Хоть какого-нибудь продукта да завезут, чтобы с рядовыми обывателями и они не вымерли. А теперь что? Теперь, спрашивается, на кого надеяться?

Вот так, как всегда доходчиво, разъяснил Федор Любимов возможную альтернативу, но тревогу его слова не рассеяли.

Напротив, совсем неспокойно сделалось на душе обывателей.

Грустно было и жалко себя до невозможности.

— Что же теперь делать? Неужто и электричество отключат, Федя?

— Может, и отключат… — отвечал мыслитель. — С какой стати освещать, если даже евреев нет!