Читать «Дикий барин (сборник)» онлайн - страница 56

Зимой у Оли много спорта, много дел, много всего цельного, литого и мраморного. У меня зимой грусть в печной духоте.

На ее звон отвечаю глухими причитаниями. Она танцует – я раскачиваюсь на лавке.

Весной Оля хитра. Она строит планы в венке, хитро расчерчивает перспективы и вся собой цветущий генштаб. Я весной грущу над упущенными возможностями. Весной Оля брезгливо тыкает меня палкой, пробуждая к жизни. «Брось меня…» – шепчу из-под груды одеял.

Летом сестричка хищна и проворна. Именно летом с Олей случаются романтика, луг и фотограф. Или еще какой случай с выпивающим экстравертом.

Летом Оля звонит мне редко. Говорит жарким голосом «аллоу», фоном – прибой и сладкие шорохи. Фотограф шебуршится у нее в загорелом кулачке. Мигай, мигай, звезда ночная.

А я летом невесело переживаю по поводам, подброшенным самой жизнью.

Осенью Олечка моя удовлетворенно кается за лето и копит силы на зиму. Пытается воспитывать моих детей и детей моих детей. В прошлом году это был французский язык такой силы, что и меня задело на излете: накрыло в блиндаже во время всестороннего печального чесания со вздохами. Же пансе ке боку де шез сюр ле карактер эфемер де ля ви.

Еще осенью мы шумно празднуем наши дни рождения, которые я справедливо считаю выставкой трофеев. Показываем друг другу набитые чучела «отношений, достижений и выводов». Ее трофеи гораздо разнообразнее моих. Что понятно. Я – квалифицированный и все понимающий жертвенный агнец, а она – звенящий лук Артемиды в руках умелого Эрота. Поэтому в ответ на пышные демонстрации Оли робко протягиваю на обозрение новый тощенький альбом марок.

Потом сидим у окна.

Канун Нового года

Вчера вечером валялись с сестрой в клубных лондонских креслах и хвастались друг перед другом всякими несчастьями.

Конечно, у Ольги есть передо мной очевидное преимущество. Она родилась 29 декабря. Люди в возрасте дожития меня поймут. Они знают, что это значит – пытаться при прежнем режиме рассчитывать на нормальное празднование дня рождения накануне Нового года. Каково это было: ожидать выдачи нормированной банки глобусовского горошка, чтобы перед одноклассниками понтануться. А сыр? А шпроты? А мандарины? И все это рядом, все это пахнет, все это в шаговой покражной доступности лежит на балконе в бумажных свертках, чуть запорошенное, рядом с санками и лыжной палкой.

И все это, гля, бережется для более семейного и счастливого праздника, по сравнению с которым твой день рождения – какая-то невнятная и досадная помеха. То есть люди поднакапливают деликатесную составляющую для боя курантов, для всеобщего торжественного обновления, для радостных криков и праздничных слез. Родители готовы вспоминать свои студенческие годы с лысым дядей Геной, специально прилетающим из Кургана, салатницы ждут, селедочницы изнывают, шампанское в сугробе, три палки колбасы под кроватью. Куплена новая комбинация. Все на остром нерве. Война рецептов.