Читать «Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз» онлайн - страница 38

Чуть-чуть успокоившись, подумал: «А что собственно, случилось? Ты узнал имя своей проблемы? А когда не зал, было легче?»

Не прошло и пары часов, как ко мне подошла женщина в белом халате и предложила поговорить наедине.

Мы отошли в конец больничного коридора, и, усевшись поудобнее, она начала говорить практически шепотом. Мне показалось это странным, но вскоре я понял почему.

Она предлагала лечиться у ее знакомого доктора, аргументируя это тем, что ее доктор впереди всей планеты по лечению рассеянного склероза.

Мне было объяснено, что ее доктор имеет отношение к исследованиям одного из иностранных институтов и может мне помочь, если я соглашусь опробовать на себе некие новые лекарства. Что нужно пройти дополнительные обследования, и если я подойду им по показаниям, то так и быть, меня возьмут в программу этого института. По манере разговора я понял, что имею честь разговаривать с внучкой Штирлица. Мы обменялись номерами телефонов.

Прошло еще немного времени и ко мне подошел мужчина в белом халате, которого я так же как и внучку Штирлица, не видел раньше в отделении.

Я смиренно направился с ним в конец коридора, где он мне поведал историю о том, что лечиться нужно у его знакомого доктора. Мотивируя это тем, что его доктор впереди всей планеты по лечению рассеянного склероза.

Мне было объяснено, что его доктор имеет отношение к исследованиям одного из иностранных институтов и может мне помочь, если я соглашусь опробовать на себе некие новые лекарства. Что нужно пройти дополнительные обследования, и если я подойду им по показаниям, то так и быть, меня возьмут в программу этого института. По манере разговора я понял, что имею честь разговаривать с внуком Штирлица. Мы обменялись номерами телефонов.

На этом поток родственников знаменитого советского шпиона не иссяк.

В мою палату зашел еще один человек в белом халате. Он сел на мою кровать и начал молчать. На его лице лежала завывающая печаль второй половинной ноты в такте трехчетвертного размера.

Что произошло дальше, надеюсь, пересказывать не надо. Я люблю лес. Я итак переживаю, что на эту книжку уйдет много бумаги.

Злата. Нужно ей сказать. А что сказать? Расстаться, пока молодая? Еще успеет выйти замуж за здорового. Я сам так думаю? Дешево. Если даже она увидит сейчас в этом трагедию, то все равно не осознает до конца. Скажет: «Останусь с тобой», – а потом это «останусь с тобой» будет не давать ей уйти. Начнет врать. Ей придется врать. У нее выхода не будет. Я сам себе пытаюсь сейчас врать, что хочу ее отпустить, уберечь от страданий. Плохой театр. Пошло. А своим предложением расстаться я ей не дам возможности уйти.

Но озвучить это надо. Или нет? Сокрытие правды – тоже ложь.

Да и не получится.

И мне стало понятно, что диагноз умножается на два.

Я стал ждать ее прихода.

Она приходила каждый день. Меню в больничной столовой было преимущественно ориентировано на горох, и поэтому Злате приходилось каждый день привозить мне питание. Как бы я не говорил, что не нужно мотаться каждый день через весь город, мои кокетливые просьбы она игнорировала.