Читать «Заря над Уссури» онлайн - страница 437

Жди меня. Вадим».

— Дожили, Алена, дожили! Советы на Дальнем Востоке! — закричал Силантий, будто не с этим известием он и спешил к дочери, будто только письмо Вадима донесло до него все величие исторического события.

— Василя-то нет. Не дождался… — сказала Алена.

Отец обнял ее, и они всплакнули. Таежный воин вытирал слезы: «Старею, глаза на мокром месте…»

— Радоваться бы, а ты плачешь. Живому надо о живом думать…

— Поправиться бы поскорее, — ответила она и стала вновь перечитывать письма мужа…

В госпиталь Яницына попала, когда лежал сугробами снег, потом отлежала весну, лето, осень. И опять подскочила зима и снег. Мучение! Держат и держат врачи. Температура придуривает: нет-нет да и подпрыгнет, опять боли. И снова процедуры, обследование, лечение.

Лесников и мама Маша не дождутся выписки.

— Отвезу тебя, доченька, домой, — начинает мама Маша, — пирожком откормлю, блинами…

— Свежей рыбой, на подсолнечном масле поджаренной, — подхватывает отец. — Нет лучше лекарства при грудной болезни, как свежая рыбка.

Сначала отец говорил о рыбе загадками, будто по щучьему велению явится к нему рыбка большая и малая, но потом признался дочери. Нашел он в тайге небольшое сказочное озерко, полным-полнешенькое рыбой. Как-то в половодье широко разлилась Уссури и занесла в озерко видимо-невидимо мальков.

Ушла полая вода. Озерко сохранилось, не высохло. В нетронутой озерной тишине вымахали лещи и сазаны жирные — фунтов по пять, караси — как поросята…

Может, малость и прихвастнул охотник и рыболов Лесников, но только малость, рыба в озерке жирует, ждет Алену. И масла подсолнечного запас батя.

Однажды отец и мама Маша пришли вместе.

— Мама Маша! Батя! — радостно встретила Алена. — А у меня новость! — И поддразнила: — Угадали?

— Выписывают?

— Домой?

— Дня через три, если не будет температуры.

— Слава богу! Заждалась я тебя! — радовалась мать.

Поехал Лесников осенью вниз по Амуру рыбачить. Привез немного денег и бочку отборной красной рыбы — кеты. Так и стоит. Не открывал.

— Вас жду: приедете всем семейством — открою бочку. Достану кетинку, веревку меж жабер — и в прорубь на Уссури. За ночь вымокнет в проточной, быстрой воде. Вам, гостям желанным, — вареная кета с горячей картошечкой, — манил дочку лакомым куском отец.

Вот и выписка!

Мама Маша не приехала — пирог с рыбой пекла.

Приехал Силантий и суетится, места не находит. Сколько же часов можно прощаться-целоваться? Все набежали — и врачи, и сам главный, и сестры, и нянечки, и больные женщины. Алена давно уже «ходячая». Ее все знают: кому лицо умоет, кому свалявшуюся косу расчешет, кому постель поправит… Она и письмо прочтет, и ответ напишет. Льнут к ней, как мухи на мед. Да скоро ли?

— Аленушка! Распрощалась наконец-то? Да ты чево так расстроилась? Всех не ужалеешь! — беспокоился отец.

Дома! Дома! У мамы Маши одна песня:

— Худущая. Одни глазыньки черные сверкают. Щеки ввалились, а бледна-то, бледна, так и светишься. Ешь, Аленушка, поправляйся. А то Вадимка приедет — ужахнется: «Кто такая?» Откажется от тебя: «Моя жена — красотка, а в больнице подменили, другую подсунули», — тараторила, с ног сбивалась Марья Ивановна.