Читать «Заря над Уссури» онлайн - страница 13

Петр Савельевич подарил Алене томик стихов своего любимого поэта Некрасова.

— Читай и думай, Алена Дмитревна. О мужике и бабе русской никто вернее его не написал!

Урывками, с трудом, по складам, читала вечерами стихи, отмеченные красным крестиком.

— Их надо в первую очередь читать: простые и доходчивые, — сказал Петр.

И верно! О женщине, о крестьянке, стихи — и все в них понятно и близко, будто подсмотрел сочинитель Аленину бедную жизнь. Вербой злой по голому сердцу хлестнули ее праведные слова:

Доля ты! — русская долюшка женская! Вряд ли труднее сыскать.

Глава третья

Летом это дело было. Жар спал. Вечерело. Алена вышла в палисадник — снять белье с плетня. Остановилась невзначай. Тишина. Такая тишина упала! Небо синее-синее, прозрачное, как льдинка весной. Солнышко за землю прячется. Луч красный на березку упал, она стоит зеленым шатром, не шелохнет. Облака плывут, будто розовый пух. Алена руки за голову закинула и стоит, как неживая: на божий свет, на красоту земную и небесную смотрит — ровно бы впервой все видит. Сколько так стояла — и не знает. Может, и минуту, может, и час добрый.

— Алена! Аленушка… — кто-то ее кличет.

Оглянулась она. Петр Савельевич! Стоит у плетня и смотрит на нее, радостью светится, будто диво дивное увидел.

Глянула она в его глаза, и тут настигла ее хворь сладкая, неведомая. Обессилела сразу вся, чует, будто ее с головы до ног жаром обдало и запылали щеки полымем. И хорошо ей, и больно. «Батюшки-светы! Да что это со мной?!»

— Аленушка! Ты молилась? Лицо у тебя такое… смиренное. Я от тебя глаз оторвать не мог… — тихо молвил Петр Савельевич, и голос у него перехватило.

Опомнилась тут Алена, разобиделась:

— Какая я тебе, Петр Савельевич, Аленушка? С женой, что ли, лясы точишь? Услышит мой-то — горя не оберусь!..

А Петр стоит ни живой ни мертвый — сияющих глаз от нее не отрывает.

Ахнула она: стыдобушка — перед чужим парнем простоволосая! — как белье стирала, сняла платок, косу по спине распустила. Коса тяжелая, струями золотыми почти до земли достает. Одна рубашонка домотканая наброшена да сарафанишко драный.

Спасаясь от беды нежданной, от этих глаз его, и чудных-то, и радостных, и страшных, молодайка бегом в избенку бросилась, только пятки засверкали.

Не спалось Алене в ту памятную ночь. Вспомнит Петра — и падает кипучее сердце, кровь к щекам приливает. Сожмет руки в кулак — томно ей. Никогда этого с ней не случалось.

А Василь лежит рядом да носом во сне посвистывает. Об Алене и не заботится, — что есть она, что нет. Даже слукавила молодая — хотела от себя невольную вину отвести: «Эх, Феклушка, Феклушка! Черной кошкой меж нами пробежала, видать, на всю жизнь разлуку спела». У других-то хоть муж с женой и бранятся, да под одну шубу ложатся. А у них и этого нет. Живет Алена больше как незамужняя. Тяжко ходит в ней кровь! Поплакала потихоньку. «Не спи ты, Василь, ой, не спи! Не будет нам счастья-ладу…» А он спит, посапывает.

Утром, раным-рано, слышит Алена — стучат в окно. Она уже по хозяйству управлялась. Вышла во двор — Петр Савельевич.