Читать «Что я видел. Эссе и памфлеты» онлайн - страница 141

Я счастлив, что моя страна является частью этого плодотворного мира; я счастлив, что она свободна и благополучна под властью выдающегося короля, который посвятил себя ей; но я также горжусь тем, что ее охватывает благородный трепет, когда совершается насилие над человечеством, когда в какой-то точке земного шара угнетается свобода; я горд видеть, как среди мира в Европе моя страна занимает ясную и грозную позицию, ясную, потому что она надеется, грозную, потому что она помнит.

Сегодня я взял слово, потому что, как вы все, чувствую благородное содрогание Франции; потому что Польша никогда не должна тщетно взывать к Франции; потому что чувствую, что цивилизация оскорблена недавними действиями австрийского правительства. Крестьянам в Галиции не заплатили, по крайней мере, они это отрицают; но их определенно спровоцировали и поощрили⁵. Добавлю, что это гибельно. Какая неосмотрительность! скрываться от политической революции в революции социальной! Опасаться мятежников и создавать бандитов!

Что теперь делать? Вот вопрос, который порождают сами факты и который задают со всех сторон. Господа пэры, у этой трибуны есть только один долг. И я должен его исполнить. Я не сомневаюсь в том, что, если бы она хранила молчание, г-н министр иностранных дел, этот великий ум, первым сожалел бы об этом.

Господа, могущество великой нации состоит не только из ее флота, армии, мудрости законов и протяженности территории. Помимо всего этого, оно состоит из ее морального воздействия, авторитета, ее здравого смысла и познаний, ее влияния среди просветительских наций.

Итак, господа, вас не просят ввергать Францию в пучину невозможного и неизвестного; у Франции просят не ее флот, не континентальную и военную мощь, а моральный авторитет, влияние, которым эта великая нация по праву пользуется среди народов и которое она использует в интересах всего мира вот уже три столетия, делясь опытом цивилизации и прогресса.

Но что это такое, скажете вы, моральное вмешательство? Может ли оно иметь положительные материальные последствия?

В качестве ответа приведу пример.

В начале прошлого века испанская инквизиция была еще всемогуща. Она обладала огромной властью, превосходившей даже королевскую, и почти перешла от законов к нравам. В первой половине восемнадцатого века, с 1700 по 1750 год, жертвами суда инквизиции стали не менее двенадцати тысяч человек, из которых шестнадцать сотен умерли на костре. Но послушайте. Во второй половине того же века у той же самой инквизиции было не более девяноста семи жертв. И сколько из них было сожжено? Ни одной. Ни одной! Что произошло между этими двумя цифрами, двенадцать тысяч и девяносто семь, шестнадцать сотен костров и ни одного? Война? Прямое вмешательство армии какой-либо нации? Усилия нашего флота, армии или просто дипломатии? Нет, господа, всего лишь моральное воздействие. Вольтер и Франция заговорили, инквизиция умерла.

Сегодня, как и тогда, морального воздействия будет достаточно. Пусть пресса и французская трибуна возвысят голос, пусть Франция заговорит, и через определенное время Польша возродится.