Читать «Пленник стойбища Оемпак» онлайн - страница 56

В репродукторе умолкает протяжное треньканье, означающее какую-то мелодию. Диктор объявляет:

— По родной стране. Минск. Свыше четырехсот пятидесяти тысяч гектаров заболоченных земель осушено в Белоруссии за послевоенные годы… На Псковщине цветет лен. «Голубой неделей» называют это время местные жители…

Бабушка вздыхает:

— Лонишний лен-то был горазнее и лутше нонешнего: долгий, да волокнистый, да белый такой. Бывало, горбач из клиньев сошьешь — любо-дорого!

— Не говори, Матвеевна, — подтверждает бабка Лампия. — Я всю детву свою одевала в домоткану — сносу нет. Счас все магазинное, готовое…

— А я слышала, из зверильника змей сбег, — говорит глухая Липа и кладет насухо облизанную ложку в пустую тарелку.

Бабка Калина, подавившись от внезапного приступа смеха, кашляет. Бабушка, смеясь, похлопывает ее по спине:

— Тошнехонько с вами.

— Ой, я не могу, бабы, не могу… Она же уморит когда-нибудь. Змей, Липушка, к богатству. — Калина утирает глаза, ждет, когда стихнет смех. — Матушка моя сказывала: тот змей, приносящий богатство, выводится из петушиного яйца. Несет его петух пяти годов. Яйцо это как голубиное. Берут его и подвязывают под низ живота, носят шесть недель, не ходят ни в церковь, ни в баню — тогда змей выходит из яйца. Ростят и кормят до семи годов, и чтобы никто не видал. Только тогда он начинает летать и носить в дом, что прикажут: хлеб, молоко, водку.

— А мотоцикл «Харлей» может принести? — спрашиваю я, мечтавший в то время о собственном транспорте.

— Не, только съестное.

Глазливая, шмыгая носом, нерешительно просит:

— Да-ко, Матвеевна, еще супцу — ёлочью что-то отдает, разбавить бы…

Кондратьевна сердито поднимает голову:

— А мне ровно и недосолена похлебка-то…

— Недосол на столе, — говорит бабушка и наполняет тарелку Глазливой.

— Вот благодарствую, Матвеевна! Я намедни арбуз с селедочкой съела, так, верите-:нет, вся желудочная машина расстроилась. И все, чо ни поем, селедкой ровно и отдает — одна ёлочь на языке.

— Неча жадничать — чисто век жить!

— Арбуз-то зеленющ попался, да жалко добро выкидывать. Вот я и приспособилась к нему с селедочкой.

Бабушка предлагает гостям по второй тарелке, но все, кроме Глазливой, благодарно отказываются.

— Давай, бабка Калина, загадки, — говорю я, отодвигая тарелку и чувствуя тяжелую сытность в животе.

— Все одно не разгадаешь. Ну-тка вот: летела птица-еретица, нос долгий, голос тонкий, кто ее убьет, тот свою кровь прольет.

— Это я уже слышал — комар. Давай новую.

Калина подвела глаза к потолку, шевелит губами:

— Ну, слушай. Зоря-зорянка, красна девица, по полю ходила, ключи потеряла. Ну-тка…

Зашелестело «листовым железом» в репродукторе.

— Минск. Сегодня после гастролей в Берлине сюда прибыл Государственный Шанхайский театр шаосинской оперы. Советский зритель увидит в постановке китайских мастеров две классические оперы: «Пролитая чаша»…