Читать «Добрые люди» онлайн - страница 254

– La mollesse est douce, et sa suite est cruelle , – говорит адмирал.

– Что я слышу! – Она смотрит на него с изумлением. – Вы читали Вольтера?

– Конечно. И в этом нет ничего особенного.

Изящно поднеся руку к шее, она смеется нежным, мелодичным смехом.

– Ну, знаете, читать Вольтера по-испански – это именно нечто особенное!

– Вы бы, вероятно, удивились, сеньора, если бы узнали, сколько испанцев его читают.

– Вы имеете в виду Академию?

– И не только. За ее стенами тоже читают Вольтера.

– Несмотря на запрет?

– Несмотря ни на что.

– Мой отец, конечно же, не читал. И никто из его друзей не читал. И в моей монастырской школе никто не оценил безбожного философа. Даже имени его не смели произнести! Тебя бы просто заклевали…

– А вас когда-нибудь клевали? – интересуется дон Педро, не обращая внимания на то, что вопрос звучит довольно-таки резко.

Она улыбается чуть надменно, однако настолько загадочно, что неясно, что означает ее улыбка.

– В детстве – ни разу.

– Вам повезло. – Адмирал обеспокоенно ерзает в кресле, не зная, как выйти из неловкого положения. – Я только хотел сказать… Времена меняются.

– Там, в Испании, слишком многому, боюсь, предстоит измениться. Хотите еще кофе?

– С удовольствием.

Он протянул чашку, довольный тем, что неловкость осталась позади, а Марго Дансени вновь наливает ему из кофейника темный напиток, успевший уже остыть.

– В любом случае, – продолжает она, вновь беря в свои руки нить разговора, – принцип угадан верно: слабость украшает женщину, и мы это знаем. Мы любим казаться существами хрупкими, нуждающимися в заботе мужчин.

– Это льстит самолюбию тех, кто становится свидетелем этой непритязательной хрупкости, – соглашается адмирал.

Она вновь смотрит на него с интересом.

– Но не эта ли хрупкость делает нас смертельно скучными? Женщина, страдающая от уличной сырости, занята только тем, что дни напролет бродит от туалета к уборной и от уборной к оттоманке. Плестись в карете в долгой и утомительной веренице других экипажей, заехать в лавочку где-нибудь в Сент-Оноре – вот что мы здесь, в Париже, называем прогулкой. Кое-кто связывает женственность с самой постыдной немощью и ленью.

Она протягивает руку и дергает шнурок, висящий у изголовья, чтобы вызвать служанку. В отличие от привычного испанского колокольчика, замечает адмирал, парижские дома вдоль и поперек обвязаны шнурками под названием sonnettes, которые считаются последним писком моды.

– Мы, парижанки, все, как на подбор, стройны, – продолжает мадам Дансени. – Нас приводит в отчаяние мысль, что после тридцати многим предстоит растолстеть, вся надежда на корсеты да китовый ус. А есть и такие, кто пьет уксус, чтобы сохранить талию! Вот почему у них кислые лица.

Хорошенькая юная служанка, одетая к тому же весьма изящно, входит в спальню, поправляет подушки госпожи и уносит поднос с остатками завтрака.

– У вас очаровательная служанка, – замечает адмирал, когда она удаляется.