Читать «Добрые люди» онлайн - страница 253

Кажется, она угадывает его мысли. А может, читает их полностью и безошибочно.

– В Париже каждой светской даме полагается начинать утро с туалета, – говорит она с улыбкой. – Первый туалет – тайный, во время него не могут присутствовать даже любовники. Они входят не ранее условленного часа: лучше бросить женщину, чем застать ее врасплох… Затем наступает время второго туалета: это что-то вроде кокетливой игры. Соскальзывающий пеньюар, довольно откровенное дезабилье… Прибавьте к этому пудру на туалетном столике, марлю или тончайший тюль, недочитанные письма и открытую книгу, лежащую поверх одеяла, – как, например, эта… Я, можно сказать, образец светской дамы, сеньор!

На этот раз улыбается адмирал.

– Я и не сомневался. Отменный вкус и красота полнее проявляются именно в таких условиях, а не на официальных приемах… Ваш облик, сеньора, редкий дар судьбы.

– При чем тут судьба. – Она невесело усмехается. – Это слово всего лишь синоним невежества. Труд, интуиция, терпение, расчет – вот что на самом деле обогащает природу, чтобы раскрылись ее самые бесценные сокровища.

– Не будьте к себе несправедливы. Расчеты вам ни к чему. Вы такова, какова есть.

Он проговорил это поспешно, не слишком задумываясь о словах. Можно даже сказать, страстно. Марго Дансени смотрит на него молча, она до странности задумчива.

– Благодарю вас, – отзывается она наконец. – По утрам только мой песик Вольтер и близкие друзья имеют право входить сюда. Окна все еще полуприкрыты, и день начинается не раньше полудня. В Париже многие женщины встают очень поздно, а ложатся на рассвете. По крайней мере, так они утверждают.

Иногда она на секунду умолкает между двумя фразами или двумя словами, внимательно глядя на адмирала. Тщательно изучая каждый его жест, взвешивая каждое слово. И всякий раз дон Педро подносит чашку к губам, стойко выдерживая ее пристальный взгляд.

– Когда есть кормилицы, управляющие, наставники, школы и монастыри, – продолжает мадам Дансени, – многие женщины забывают даже о том, что они матери. Я имею в виду этих красавиц с нетронутыми грудями… В прежние времена увядшая грудь считалась прекрасной: ею вскормили детей, и это украшало. А сейчас… К сожалению, мне не довелось познать счастье материнства. У меня детей не было, и, думаю, уже не будет. Очень скоро моя внешность…

Она оставляет фразу незаконченной, и эта хорошо рассчитанная пауза вызывает у адмирала легкую улыбку.

– Я уверен, сеньора, что вы всегда будете выглядеть наилучшим образом. С детьми или без детей.

– По крайней мере, увядшая грудь пока что мне не грозит.

Вновь повисает непродолжительная пауза, мадам Дансени сосредоточенно накручивает на палец бахрому, которой обшито покрывало.

– Поскольку беременность мне не угрожает, я иногда сказываюсь больной, просто чтобы казаться интересной… Болеть в Париже – самое, знаете ли, обычное дело. Такая сырость кругом!