Читать «Костяной браслет» онлайн - страница 8

Девушка поняла, почему отец хотел последовать за Харальдом, но не могла взять в толк, почему он не рассказал ей об этом. Она чувствовала себя покинутой и беспомощной.

Той ночью Сольвейг увидела, как Аста сидит на своем трехногом стуле у очага. Растрепанные волосы в неверном свете огня отливали бронзой. Мачеха застонала, а затем принялась молиться, и молитва ее становилась все истовей.

Она просила Тора, чтобы тот сохранил Хальфдана невредимым. Она просила Фрейю придать сил ее разуму и ее сердцу. Она умоляла всех богов, способных защитить Кальфа и Блуббу. Помолилась даже за Сольвейг, а затем встряхнула волосами, откашлялась и сплюнула в огонь.

Сольвейг лежала неподвижно, будто камень. Сквозь полузакрытые веки она видела, как мачеха вытянулась на полатях. Услышала, как та вздохнула так громко и протяжно, словно сильная волна набежала на берег.

Затем в дом ввалились Кальф и Блубба, и старший из братьев провозгласил высоким голосом:

— Поберегись!

Ему было уже пятнадцать, но голос его все еще ломался: то звучал сипло, а в следующее мгновение уже срывался на писк.

Блубба сказал:

— Берегись скрипучего лука.

— И зевающего волка, — добавил Кальф.

— Берегись нового льда.

— И того, что говорит в постели хорошенькая девчонка.

Оба мальца загоготали.

— Кальф! Блубба! Довольно! — прорезал тьму голос матери.

— А еще остерегайся отчима. Отчима, который уходит! — не унимался Кальф. — Пошли, Блубба.

Но Блубба не присоединился к нему. Он догадывался, что чувствовала сейчас Сольвейг.

— Блубба!

— Достаточно! — осадила их Аста.

Вскоре мальчики, как и их мать, уже спали. Сольвейг лежала, окутанная их дыханием, слушала их ворчание и храп. Она не могла сбежать из этой ловушки.

«Мой отец, — думалось ей. — Мой отец». Она простонала, как волчица, — это был долгий стон, похожий на песню. А затем ударила головой мешок, заменявший ей подушку.

В высоком небе замерзали звезды и звенела луна. Затем милосердные облака закрыли веки небес, и хлынул дождь.

Сольвейг проснулась раньше всех.

Дождь все не прекращался; она чувствовала это, даже не прислушиваясь.

О, какой изможденной была она. Словно голова устала от мыслей, а в сердце иссохли все чувства. А потом она снова вспомнила и задрожала под теплым пледом.

Сольвейг обняла подушку, пододвинула поближе и зарылась в нее лицом. И вот тогда она почувствовала. Комок. Твердый и колючий, почти плоский. Она по локоть запустила пальцы под шерстяную наволочку, растопырила пальцы и принялась шарить. Нашла! Оно было у Сольвейг в руках, и девушка почти не сомневалась: она знает, что это такое. Пальцы ее правой руки сомкнулись, схватив находку.

Пламя очага обернулось серым пеплом, и освещала дом лишь маленькая масляная лампа, свисавшая с потолочной балки, тусклая, как блуждающий огонек. Сольвейг поднялась с постели и, босая, ступила за порог, прямо под дождь.

Занималась заря. Сольвейг раскрыла ладонь: да, она была права. Это была золотая брошь. Та самая брошь, которую Харальд Сигурдссон подарил ее отцу.