Читать «Странник и Шалопай» онлайн - страница 234

В России, в стране его постоянного проживания, где у него была даже недвижимость в виде ветхой садовой избушки и приватизированной квартиры, слово «безупречность» с успехом заменяло слово «холуй». Холуй на Руси — это был конкретный пограничный столб.

Пока весь христианский мир молитвами Ватикана изучал путь Иисуса Христа и выискивал ту гранитную стену под названием фарисеи, о которую «разбился» Иисус Христос, в православной России всё сохраняли в целости с тех давних времён.

На пьедестале стояли фарисеи — холуи, самые православные из которых постоянно увеличивали товарооборот в божьих храмах, а менее православные всё время, как и Иисус Христос разбивались об этих холуёв. Надеждин видел, как Россия деградирует, но верил в то, что святые души в ней действительно есть. Ведь и Иисус Христос искал самых последних отщепенцев на Земле, чтобы вдохнуть в них новую жизнь. И нашёл…

Надеждин смотрел телевизор. Он даже перестал путаться. Если телеведущий говорил о том, что на Святой Земле «забили стрелку», это значит, что он говорил о России, а если телеведущий говорил, что кто–то поехал на Святую Землю, чтобы укрыть «бобло», это значит, что он говорил об Израиле. Эти святые земли скрепляли собой холуи и фарисеи. Конечно, Надеждину было грустно. Ну а кому в его–то годы легко.

Но Надеждин, всё равно был везунчик. Надеждина берегли Боги. Они его хоть и держали впроголодь, и ничего роскошней велосипеда у Надеждина из транспортных средств никогда не было, но боги уберегли его от многих «престижных» профессий.

Престижная профессия — это тема особая, но мельком она выглядит так. Ты карабкаешься вверх, берёшь вершину за вершиной, и вдруг оказывается, что ты шёл не той дорогой, не тем путём. Хорошо, если ещё при жизни понял, а если только на страшном суде…

Надеждин иногда «попадал» на престижные должности. Но ему сразу становилось плохо, он начинал болеть, плохо спать, становился рассеянным и забывал кланяться. А на престижной должности скрытому смыслу «холуй» предшествуют другие священные слова «почитание», «поклонение», «место в строю» и даже «иерархия».

В обычной жизни Надеждин был не против почитания председателя садового кооператива, преклонения перед домкомом и иерархией многоэтажного дома, идущей с верхних этажей.

От этой иерархии по утрам всё «гавно» лилось по трубам с верхних этажей на нижние, обещая залить все национальные проекты. Но это в обычной жизни, именно там, где и высаживали, бережно растили и постоянно подкармливали микроб холуйства.

Эту странную особенность российской среды, её особого вонючего, навозного бульона, способного вскармливать любых тварей, давно заметили англосаксы. Эти шустрые ребятишки постоянно тусовали всю российскую элиту строго по её же понятиям: «Я начальник, ты дурак. Ты начальник, я дурак».

Англосаксы ничего не насаждали, они просто наблюдали за настроением холуёв и время от времени меняли их, даже на самом верху. В принципе все народы, населяющие Россию, были довольны. Кроме тех, кто поднялся выше садового кооператива и домового комитета, но на эти редкие души ранее обрушивало свой гнев ГПУ, а в последние времена, как и в стародавние — попы, сразу обвиняя «гребоного» индивидуалиста в гордыне.